Желязны имел в виду кухонный комбайн
(торговая марка фирмы Cuisinart стала именем нарицательным, как
«ксерокс»). Но переводчик не стал
разбираться.
Вот и конечная – практически примыкающий к рынку автовокзал. До
чего же он маленький по сравнению с московскими! Да и сам город –
крошечный. Едва глаза сомкнул – уже проехал его. Зато тут почти
лето, платаны листья не сбросили, тополя так и вовсе зеленые. Еще,
поди, некоторые смельчаки в море купаются, вода, конечно, остыла,
но градусов до восемнадцати. Вот бы сейчас послать все к чертям и
к-а-а-ак занырнуть!
Народ устремился к выходу, шурша пакетами, грохоча и гомоня. Моя
соседка — тоже, заполняя собой проход между рядами.
Меня должны были встречать бабушка и Каналья, я выглянул в окно,
но на освещенной платформе их не было, а в темноте что-либо
разглядеть невозможно. А может, они с другой стороны автобуса, но
этого не видно из-за толпящихся в проходе людей
— Ай, нога! Осторожнее! – взвизгнула какая-то женщина.
— Пропустите! У мэня сумки! Проще будэт, — кто-то с кавказским
акцентом.
Старушечий голос:
— Ну куда вы все ломитесь!
Не видя смысла толкаться, я приготовил рюкзак, лампу и собрался
тащить сумку с кофе, и тут в окно постучали. Я обернулся, увидел
улыбающуюся Гаечку, и на губах сама собой возникла улыбка. Чуть
дальше подпрыгивала Алиса и махала мне рукой, рядом скакал Борис.
Парни: Илья, Ян, Каюк, Кабанов, Памфилов и Димоны вели себя более
сдержанно, но тоже радовались, вертели головами, тыкали в автобус
пальцами. Видимо, они раньше стояли в тени, вышли, и я их увидел.
Вот уж не ожидал, что ради встречи со мной они проехали ночью через
весь город. А ведь могли просто тихо-мирно ждать во дворе Ильи –
собираться-то теперь негде.
На мгновение друзей скрыл людской водоворот, и захотелось
рвануть им навстречу, обнять каждого. Дома. Вот теперь я дома! Аж
сердце зачастило. И грусть от расставания с дедом, и усталость от
поездки уступили место ожиданию встречи.
А народ все выходил и выходил из автобуса, словно он был
резиновым. Вдалеке я заметил спешащих меня встречать Каналью,
бабушку, Наташку… и маму, плетущуюся следом, видимо, ей не хотелось
соприкасаться с Канальей, и она держала дистанцию. Бабушка и сестра
выглядели радостными, мама – озабоченной, вид у нее был такой,
словно она в уме перемножала многозначные числа.