Вспомнил необъяснимое теплое чувство,
пронзившее все тело, когда Анагиана коснулась его волос. И помнил
он не черные растянутые глаза, заполненные маслянистым блеском, а
посветлевшие глаза испуганной девочки, которые видел всего один
раз, когда они шли под кронами замерзших деревьев.
– Не подходи к проходам! – В голосе
женщины зазвенела мощная тревога. – Не иди к центру! Никогда не
проходи через врата!
– Анагиана! Ты где? Я тебя не вижу. –
Клеон предпринял последнюю попытку понять, где стоит женщина.
От дикого утробного рева, от которого
задрожало нижнее основание, Клеон чуть не выронил фонарь. Казалось,
что в агонизирующем стоне он слышит голоса миллионов неведомых
существ. Голоса. Смешно. Назвать разрывающий барабанные перепонки
рев голосом нельзя даже с большой натяжкой.
Клеон с трудом устоял на ногах.
Нижнее основание вибрировало все сильнее и от неописуемого ужаса
заледенело все внутри.
Рассеянный черный свет заметался
более густыми полосами, и Клеон не хотел даже представлять, что
может произойти, когда свет соберется.
Он помотал головой, всеми силами
убеждая себя, что в уникальной атмосфере подземных испарений
страдает от оптической иллюзии.
Клеон не стал больше звать Анагиану,
понимая, что скорее всего кроме оптических иллюзий страдал и
слуховыми галлюцинациями.
– Я видел Анагиану в других поездках,
– говорил сам себе Клеон, чтобы немного успокоиться, – она и тогда
пыталась предупредить не подходить к проходам, чтобы это ни было.
Вот я и нафантазировал себе предупреждение. Хотя, может и первые
два раза я все это придумал.
Даже самого себя убедить плохо
получалось.
Мозг уже не справлялся с объяснением
происходящего, и никакие логические доводы не помогали. Клеон
больше не мог объяснять сам себе, почему никакие законы геометрии,
физики и химии не работали внутри черных базальтовых скал, гладких,
как отполированные зеркала.
Шел он к центру по инерции. Несмотря
на постоянные предупреждения Анагианы не подходить к проходам,
именно туда он и направлялся.
Клеон смотрел прямо под ноги, словно
физически сопротивляясь тому, что скоро увидит. Но как бы он
внутренне ни готовился, к присутствию объектов, выстроенных
инородным могущественным разумом, привыкнуть невозможно.
Он невольно остановился, когда
услышал такой же шум, который слышал на выходе из пустой деревни.
Шум был громче, но ледяной ужас, сжавший горло, возник не из-за
громкости. Стук мелких черных частиц даже с учетом дикости
происходящего и нарастающей скоростью, можно было как-то перенести.
К стуку кристаллических частиц присоединялся другой звук. И он не
хотел знать, что или кто может производить подобные хлюпающие,
чавкающие звуки.