– Ты спросил, как все началось. –
Анагиана говорила медленно, растянутые вдоль лица глаза
переливались черным блеском. – Я показала тебе картину. Всего было
двенадцать первых женщин, которые зашли в проходы. Они и принесли
первое потомство. Места проходов ты знаешь. Глубоко под водой
находится первый проход. Здесь на поверхность вышла первая
родившая.
Клеон физически ощутил, как ледяные
капли панического ужаса поднимались вверх по позвоночнику,
добираясь до сердца.
Господи! Он же читал легенду о
Праматери, дословно называемой «Всеобщей матерью», «Матерью всех».
О Прародительнице всех живущих на планете. Он вспомнил, что, когда
искал информацию о пропавших девочках, и изучал источники, которые
нашел в библиотеке и присланные академиком Гринлоу, ему встретилась
странная книга в черном кожаном переплете.
Ничего необычного в легенде о матери
на первый взгляд быть не могло. В научной деятельности в рамках
культурной антропологии Клеон и изучал древние мифы и легенды. Он
прекрасно знал, что преданий о первой матери на самом деле великое
множество, и многие древние народы поклонялись женщине, дающей
жизнь. На странную легенду о Праматери (Всематерь, Матерь всех, как
дословно было написано в источнике) он обратил внимание потому, что
в отличие от похожих мифов, в одной легенде были значимые
различия.
Первая женщина. Вышедшая из воды и
принесшая на берег потомство под покровом ночи. Матерь, подарившая
жизнь всему живому.
– Невозможно. Не может такого быть… –
Страшная догадка отразилась физической болью в висках, сердце чуть
не выпрыгнуло из груди… – Первая женщина, Праматерь, рождала
потомство от мутирующих скользких тварей?
– Подожди, я же читал про это… –
Клеон пытался собраться с мыслями, потому что легенда о первых
женщинах, рожавших скрещенных потомков от могущественных древних
богов планеты, имела огромную важность.
Клеон погрузился в значение древних
легенд не потому, что забыл страшнейшие картины дьявольских
преступлений в отношении беззащитных детей, попавших в самое сердце
черной бездны… умирающих от ужасных мук… И не потому, что пытался
отвлечься. Нет, ни забыть подобное, ни избавиться мыслей о
первобытном ритуале уже не получится никогда. За подобные знания
расплачиваются обычно собственным здравым рассудком.
Он не хотел отвлечься. Наоборот. Он
хотел понять. Должен же быть во всем этом вселенском ужасе какой-то
смысл.