— Потанцуем? — не успела, но по телу от его предложения дрожь. Хочется же…
— Нет, — сама себе удивляюсь.
Да я бы все отдала, чтобы к нему прикоснуться. Но меня ведет. И алкоголь только добавляет опасности, что мое нелепое поведение превратится в развязное, и я просто повисну на его широкой шее.
— Нет? А глаза твои говорят о другом.
— Так я просто художник, вот, думаю, пригласить тебя на позирование. Ты готов раздеться, чтобы я тебя нарисовала? — что я несу, Господи, закрой же, наконец, рот.
Он растягивает губы в улыбке. Но улыбкой назвать это нельзя. Скорее оскал хищника. Он наклоняется, опаляя меня очередной порцией мятного дыма.
— Я думал, ты в скромняшку для приличия поиграешь, а ты сразу к делу переходишь…
— К какому делу? — не поняла я, а он вдруг руку на бедро мне опускает и к себе дергает. Да так резко, что я вскрикиваю и, задохнувшись, чувствую животом твердый ремень.
— Твой ремень давит…
— А это не ремень… — шепчет он мне в висок, и я дергаюсь. На автомате замахиваюсь, но вместо щеки заезжаю по виску.
— А-а! — руку ломит, словно я по каменной стене ударила. И боль становится только сильнее. Я глаза поднимаю и вижу на его лице красное пятно, но он только усмехается.
— Знаешь, почему я Лом?
— Можно догадаться, — обиженно бурчу. — Только держи свой ломик от меня подальше.
— Ломик, — хмурится он и прыскает со смеху. А потом берет меня за здоровую руку и просто тащит сквозь толпу, и, фиг знает, почему, но все перед ним расступаются. Как тараканы перед лучом света. Я упираюсь, как могу, но боль в правой руке такая, что хоть волком вой.
— Да отпусти, мне к врачу надо. И к ученым.
— А к ученым зачем?
— Да ты же не человек, ты долбанный терминатор, — хочу ударить второй рукой, но он ее удерживает и усмехается.
— Ну, повредишь же и вторую. Потом тебя еще в туалет води. Хотя можно оставить тебя без трусов, чтобы удобнее было… Заманчиво.
— Ой, заткнись, — фыркаю я, а самой смешно. От него холодом веет, ужасом, в темном переулке с таким лучше не встречаться, а мне смешно. А я не сопротивляюсь, когда он меня по коридору ведет, к двери из красного дерева подводит… Не сопротивляюсь… Более того, в мозгу периодически фейерверки стреляют. Причем нервными клетками.
Он все-таки заводит меня в темный кабинет, и я опасливо на дверь озираюсь. Вот об этом отец меня и предупреждал, не оставаться с мужчинами наедине. Особенно, если они тебе нравятся. Особенно, с таким, как он. Опасным и будоражащим. От него ноги подкашиваются, от него хочется сбежать, чтобы обязательно вернуться.