Я в тимуровских вырос традициях.
Я идеям служу – не рублю.
Нашей связью я буду гордиться
так, что всюду о ней раструблю!»
И поняв, что в объятья не лезу,
ускользнув из их рук не впервой,
распустили злорадную дезу,
ту, что я у них вроде бы свой.
К счастью, Маша, провинциалка,
двадцати трех тогда еще лет,
с первых дней хорошо проницала
переделкинский высший свет.
И тогда, ныне тихий покойник,
ей, отнюдь не краснея, приврал:
«А вы знаете, муж ваш – полковник,
а быть может, и генерал…»
Но ответила ему Маша,
твердо, будто бы ставя печать;
«Я надеялась, что он маршал…
Ну зачем же меня огорчать».
Так прошла она вместе со мною,
отшибая всю ложь между дел,
сквозь советскую паранойю
и сегодняшний беспредел.
Так внутри исторической драмы
ты мне стала второю душой,
не впустив меня в мелкие драки
и не струсив ни разу – в большой.
Не поддавшись всем скользким обманам,
как жена моя, матерь и дочь,
обнимала карельским туманом,
словно белая нежная ночь.
Было долгим счастливолетье.
Был однажды и горький урок.
Но спасительно встали дети —
стражи-ангелы поперек.
Мы живем, упоительно ссорясь,
ибо миримся все равно.
Я не знаю, где ты и где совесть,
Ведь, по-моему, это одно.
Как прекрасно стареть, не старея.
Что за выдумка: «Годы не те…»!
Я оставлю тебя на столетья,
словно Саскию на холсте.
Пустозвоны, нас всех допекли вы
тем, что так искушняете мир,
в грудь бия, театрально крикливы:
«Я умру за Россию» и пр.
Маша, будешь ты вечно красивой —
я не зря себе выбрал жену!
Ты ведь стала моей Россией,
за которую я живу!
16 декабря 2011