Его борода была заплетена в косу почти до груди. Грубоватое
лицо, нос картошкой. И, кажется, он что-то жевал.
— Чего тебе? — спросил я.
— Это… Вы куда собрались? — спросил он, оглядел нас обоих и
задержал взгляд на Евлампии.
Пацан невольно сжался, будто его сейчас бить будут.
— На Кудыкину гору воровать помидоры, — ответил я с лёгкой
усмешкой. Не собираюсь давать этому мужику лишнюю информацию.
Тот моргнул, явно не ожидая такого ответа. А после продолжил,
почесав затылок:
— Вам бы не приближаться к лесу. Там опасно, всякая дрянь может
в любой момент выскочить, — взгляд мужика стал напряжённым.
— Благодарю за предостережение. Мы ненадолго, одним глазком, так
сказать, — я повернул голову к Евлампию. — Далеко ещё?
Пацан кивнул и тут же отвернулся, будто старался не привлекать к
себе внимания. Мужик тем временем не отступал. Он покосился на
Евлампия, а потом снова обратился ко мне с лёгким нажимом:
— Ваш дедушка… Он может выпороть нас или того хуже, если с вами
что-то случится.
Пацан напрягся, его плечи опустились, а взгляд ушёл вниз.
Очевидно, паренька тут не особо жалуют.
«Опасный лес?» — подумал я, чувствуя, как в груди разгорается
любопытство. Интуиция подсказывала, что риск есть, но и возможности
могут открыться. Это же самое предчувствие подталкивало проверить
Евлампия.
Можно, конечно, попросить кого-то сопроводить нас. Вот только
слова Виктории о предателе до сих пор вертелись в голове. А если
этот мужик и есть один из них?
Я быстро оценил ситуацию. Пацан… Точно не потянул такую роль.
Молод и не на хорошем счету. Такой мало что сделать может. Да и
ведёт себя, мягко говоря, некомфортно в присутствии этих людей.
В итоге я доверился себе и рефлексам, которые не раз спасали мне
жизнь.
— Всё будет хорошо, — бросил уверенный взгляд на мужика. — Мы
ненадолго, через полчаса вернёмся. Потом выходите за нами.
— Как прикажете, — буркнул он, но потом зло глянул на Евлампия,
словно парень во всём виноват. — Если что, кричите.
Мы прошли мимо всех домиков, углубляясь в чащу.
Лес оказался тёмным, несмотря на всё ещё летнюю ночь. Тишина
прерывалась лишь шелестом листвы и треском веток под ногами.
Буквально через тридцать-пятьдесят метров он стал ещё гуще. Факелов
и костра отсюда уже почти не видно.
Вскоре мы оказались возле сколоченного наспех домика. Такой, что
мог вот-вот рухнуть. Доски криво соединены, крыша держалась на
честном слове, а двери были всего лишь грубо сбитым заслоном.