— Лешка… — растерянно посмотрел на
меня Дима.
Такое выражение лица у него впервые.
Надменная спесь тут же испарилась.
— Ты, как мертвеца увидел, ей богу… —
усмехнулся я.
— Лешка! ЛЕШКА! Живой! — подбежал
Дима и стал меня обнимать и рассматривать.
— Ты чего орешь? — начал спускаться
со второго этажа заспанный Ваня, — ночь на дворе.
— Ну, прости, что разбудил, — сказал
я.
— Лешка! — встал в ступор Ваня.
Походу они меня и вправду похоронили
уже.
Из гостиной выбежал Сашка и крепко
меня обнял.
— Живой…
— Ага, не дождетесь! — отшутился
я.
— Алексей Павлович! — выбежала
Аленка.
Увидев меня, сразу расплакалась. В
своем репертуаре.
— Ладно, оставлю пока вас, — сказал
Орлов, — выспись хорошенько. Завтра тяжелый день предстоит.
— Хорошо. Спасибо за все.
— Тебе спасибо. Герой! — мы пожали
руки и Федор Борисович ушел.
Я закрыл дверь за Орловым и
повернулся к братьям. Саша аж прослезился. Не ожидал.
— Вань! Ты чего столбом стоишь?! Идем
к нам! — махнул рукой Саша. — Он тяжело перенес смерть отца с
Ильей… Целыми днями в комнате.
— На похоронах сказал, что мысленно и
тебя похоронил, — тихо добавил Дима.
— Значит его можно понять… Если
честно, мне и самому хочется отдохнуть в комнате.
Первые минуты радости прошли, и
братья меня начали оглядывать.
Сказать, что я помятый — ничего не
сказать.
Волосы в пыли на столько, что стоят
колом. Рубашка подрана и в крови. На руки так вообще без слез не
взглянешь.
— Я приготовлю вам ванну! — сказала
Аленка. — И подготовлю чистые вещи, — еще раз оглядела та меня.
Затем впопыхах убежала.
— Ты, как в целом? — спросил
Дима.
— В целом я рад, что наконец-то
дома.
А, если по правде сказать — тело все
ломило. Рана на месте печати так вообще до сих пор кровоточила.
Ожоги тоже начали ныть. Особенно, после того, как я залез в
ванну.
Аленка аккуратно и очень нежно
омывала мои раны. Поняв, что мочалкой тереть плохая идея, смывала
запекшуюся кровь руками.
— Господин, у Симона в комнате
осталось несколько флаконов. Может вы с ним свяжитесь и узнаете,
чем можно обработать ваши раны?
— Да спят они, наверное. Ночь на
дворе.
— Рассвет уже… — вздохнула та.
— Тогда можно.
Я накинул домашнюю рубашку и штаны,
приготовленные Аленкой и пришел в комнату.
Симон не владеет магией, Лев как
обычно спит до обеда. Одна надежда на Луцкого.
Как только связь установилась я
увидел изнеможённого Луцкого с красными щеками.