– Вы какой приказ получили сейчас от генерал-лейтенанта Черкасова?
– Оказать полное содействие.
– Вот и окажите. Мне потребуются все чины дивизиона. До полудня, но все.
– Я должен донести ваше требование до командира.
– Валяйте, только быстро. Уже темнеет, скоро ночь, воры выйдут на дело. За ними следят, и к восьми утра у меня на руках будут адреса. Тогда все в бой!
Терпелевский не успел ничего сказать, как в кабинет вошел еще один офицер, на этот раз пехотинец. Он представился:
– Командир Второй роты Седьмого гренадерского Самогитского генерал-адъютанта графа Тотлебена полка капитан Значко-Яворский. Командирован приказом полкового командира в распоряжение господина Лыкова вместе с ротой.
– У меня появилась мысль, – сказал Терпелевский. – Предлагаю наряды завтра утром никуда не высылать по причине неопределенности в распоряжениях высшего начальства.
– Это в каком смысле? – насторожился генерал-майор Красовский.
– А в том, что непонятно, чей приказ поступил первым: чиновника особых поручений Лыкова или градоначальника Рейнбота.
– Лыкова, конечно, – возмутился Запасов. – Еще утром все было согласовано с вашим командиром. А Рейнбот когда прислал перечень нарядов?
– К полудню.
– Вот! А чрезвычайные полномочия Лыкова? Имеются такие у градоначальника?
Ротмистр пожал плечами:
– Откуда мне знать?
– Я знаю: не имеется. Видите, даже гренадеры подчинены коллежскому советнику.
– Скажите, если наряды не высылать, то в моем распоряжении окажутся все триста сабель дивизиона? – подхватил питерец.
– Почти, – ответил Терпелевский. – Двенадцать человек ежедневно во внутреннем карауле. Знамя, денежный ящик, оружейная комната…
– На этих я и не претендую, разумеется. Денежный ящик надо охранять, вдруг сопрут… Ну, мы определились? Обойдемся теперь без церемоний?
На том и порешили. После достигнутого согласия началось распределение сил. Сорок нижних чинов смогли выделить «чугунки», без малого триста – конные жандармы, и сто восемьдесят штыков привел капитан Значко-Яворский. Пятьсот человек! Все эти люди до последнего не знали, куда их направят. Сидели и ждали в казармах, держа оружие наготове. Им дали поспать половину ночи, а в пять утра уже подняли и напоили чаем.
Пока солдаты дрыхли, охранники и сыщики работали. С наступлением темноты они разошлись по своим позициям. Филеры незаметно проследили за артелями крючников, ворами-одиночками и жульем из числа железнодорожной обслуги. При этом выявили еще несколько расхитителей, ранее не известных. Самые опытные направились в Андроновку и Котяшкину деревню. Среди станционных пакгаузов спрятаться легко, а вот попробуй наблюдать за жуликами, когда они у себя дома. И каждый чужак вызывает у них подозрения: не шпион ли? Инцидентов избежать не удалось. В Андроновке порезали филера Жегалкина: ударили кончиком ножа, выставленным на два пальца, и велели больше тут не появляться. А в Котяшкиной двум топтунам пришлось убегать от крючников, когда те заметили хвост. Еще помяли сыскного надзирателя Урусова. Выслеживая воров, тот смело полез в дыру в заборе товарной станции Митьково. А на той стороне оказался уголовный караул. Полицейского приняли с душой: угостили тумаками и отобрали деньги и часы. Хорошо, Урусов был без сыскной карточки и отговорился любопытством.