- Да, конечно, мисс Дюнина.
Я положила трубку и, выдохнув, откинулась на спинку кресла - я не любила подобные разговоры, но не планировала манкировать своими обязанностями и не желала, чтобы меня держали за глупую блондинку.
Собственно, в том числе и поэтому здесь нужен был координатор с нашей стороны, живший в Европе, но выходец из России, который хорошо знал русский менталитет. Где иностранец не заметил бы подвоха и удовлетворился подтверждающим документом, русский мог заподозрить нечистую игру и копнуть глубже. Что, собственно, и произошло.
По привычке я поправила на безымянном пальце уже несуществующее кольцо, и сердце кольнуло - на меня вновь нахлынули воспоминания о моей прошлой жизни.
Дернув головой, я отогнала ненужные мысли и вновь погрузилась в работу - нужно было доработать речь и скинуть ее на подтверждение.
Однако, не прошло и пяти минут, как мой смарт, лежавший на прозрачном столе, завибрировал, и на мониторе высветился неизвестный номер.
- Алло, - быстро и с любопытством ответила я на звонок, и в трубке послышался знакомый голос.
- Здравствуйте, Злата, это звонит Франсуаза Дюваль. Вы меня помните?
- Здравсвуйте, Франсуаза, безумно рада вас слышать, - удивленно и радостно ответила я. - Конечно, помню. Как можно забыть наше совместное выступление на Мэт-Гала?
- Увидела вчера документальный ролик, посвященный защите окружающей среды, с вашим участием и с удивлением узнала, что вы переехали жить в Европу... Рада этому факту.
- Да. Я живу и работаю в Женеве, - грустно улыбнулась я, и сердце вновь кольнуло. Прошлое и здесь, в Европе, напоминало о себе.
- Я как раз сейчас в Цюрихе, на отдыхе. Может быть, встретимся?
4. Глава 4.
Мы с Франсуазой сидели в уютном ресторане пятизвездочного отеля на набережной Берг и, попивая шабли, разговаривали.
Со времени нашей встречи прошло чуть меньше года, но сейчас, рассматривая Франси, я чувствовала, будто прожила за это время маленькую жизнь, наполненную событиями. Будто все, что со мной происходило в Голливуде, было настолько давно, что сейчас уже казалось неправдой. Мое прошлое в пластмассовом мире все больше и больше заволакивало дымкой забвения, и лишь вопросы Франси и моя боль при внезапных воспоминаниях, будоражили память и говорили о том, что все произошедшее со мной было в этой жизни, а не где-то в прошлом моем воплощении.