Они обихаживали его, как игрушку. В кухне переклеили обои, поменяли все дверные ручки на красивые – один Володин знакомый сделал их на заказ, выстругал из красного дерева в форме голов разных зверей: льва, собаки, носорога… Счастье продолжалось.
Они вдруг полюбили заниматься любовью днем.
– Эй, делаем ночь? – вдруг лукаво прищуривался Ромка. И Юлька тут же бежала закрывать плотные зеленые шторы – мамин подарок, потом быстро сбрасывала с себя халатик и кидалась, как дикая кошка, с криком «мяу!» на Ромку, который успевал, в лучшем случае, снять рубашку или майку, словом, то, что сверху. Рома всегда был нежным и медлительным, Юлька – страстной и нетерпеливой. Странно, но, несмотря на некоторое несовпадение темпераментов, у них все получалось необыкновенно хорошо, причем где угодно: на кровати, на полу, в кресле – там, где настигала супруга Юля со своим дикарским «мяу!».
Ромка поражался: в эти моменты у него ничего не болело, даже проклятое раздробленное ребро… Но стоило его маме слово сказать, стоило ему переступить порог родительского дома, как он начинал чувствовать, что разваливается на куски. А Юлька…
Прыгает на нем, тискает, мнет, а ему не больно, ему – полный кайф. Мистика какая-то!
– Если любовь – это мистика, то и нечему удивляться, мой дурачок! – страстно шептала Юлька, покусывая мочку его уха, и он стонал от блаженства и счастья, уплывал куда-то в ночь, в звездную, горячую, зеленую – цвета штор, за которыми сиял солнечный день, шумный, рабочий, деятельный. Но им какое дело! Время суток определяли сейчас любовь и голые, тонкие Юлькины руки, ласкающие его тело, нежно теребящие его волосы. А еще ее губы, скользящие от уха вдоль шеи и легонько покусывающие его соски. И конечно наступал момент, когда не было уже ни дня, ни ночи, ни земли, ни неба, ни его, ни ее. Только слышалось биение сердца в каждой точке их общего тела, и громче него звучал лишь стон наслаждения…
Юлька вошла в комнату. Зеленые шторы уже здорово потускнели и выцвели. Давно надо бы сменить. Но не хватает духа: кажется, снимешь их – и все прошлое уйдет безвозвратно, останется только прошлым, без права существования хоть чего-то оттуда в настоящем. А ведь в глубине души Юлька иногда надеялась: вдруг что-нибудь да вернется, например та страсть, которая настигала их посреди дня, бросала друг к другу… Юлька закрыла глаза – ее даже качнуло от воспоминаний. Неужели все это происходило с ней?