Не внутри, но рядом. Дразня, но не проникая.
Одно резкое движение, второе...
В такт пальцам, по кругу затягивающим ее в водоворот какого-то неизвестного прежде исступления.
Третье, четвертое…
Торриен вдруг прижался к ней сильнее и проник пальцем еще глубже, на всю глубину в такт толчкам.
Стон жгучего удовольствия сорвался с губ Иллианы, ослепив ее, почти испугав. Но мирай двигался, не останавливаясь, лаская будто бы со всех сторон, надавливая на самые чувствительные точки, от которых сдерживать себя дальше было просто невозможно.
И она почти кричала в голос, откинув голову назад, одновременно слыша его хриплое, прерывистое дыхание, то и дело скатывающееся на низкий стон. С каждым толчком, во время которого он терся о нее своей твердой, как камень, плотью. Он словно занимался с ней любовью, одновременно не делая этого.
Иллиана чувствовала его движения и словно ощущала внутри себя.
Не руку. Его всего.
И в какой-то миг это ослепительное сумасшествие, так нестерпимо затянувшееся по воле Торриена, наконец переполнило Иллиану до краев. Горячая пружина внизу живота взорвалась, раскручивая остро-сладкую спираль, разливаясь удовольствием по крови. По венам. Проникая в каждый миллиметр тела.
Отрывистый, страстный стон сорвался с ее губ последний и самый громкий раз, и через несколько мгновений они оба замерли.
Иллиана не сразу поняла, что все это время Торриен касался одной рукой ее лица, а распахнутыми губами прикусывал за щеку, шею, подбородок. Словно выхватывая стоны, выпивая их.
Его глаза были открыты, на губах играла улыбка.
А ещё ее спина была влажной, давая понять, что ему было так же хорошо, как и ей.
Змеиных клыков видно не было, и девушка уже была готова поверить, что их и не было вовсе. Только странный будоражащий страх, смешанный с непонятным любопытством, застыл где-то в груди.
После того как мирай отпустил ее, попутно помогая привести себя в порядок, они снова сели за стол. Торриен улыбался, разглядывая девушку хитрым, чуть прищуренным взглядом и наливая ей в бокал вино.
А Иллиана краснела, не зная, куда себя деть. Никогда с ней не происходило ничего подобного, и, как себя вести после этого, она понятия не имела.
Кроме того, страсть отступила, и теперь в голове неприятно пульсировала острая и нервирующая мысль: “А отпустит ли он ее домой?”