– То-то и оно, что бывает! Слон – это погоняло мое… кликуха то есть, кличка… а мигрень – ей у авторитетного человека никак быть не положено! А у меня вот есть…
– Так постойте, многоуважаемый слон! – оживился профессор. – Кажется, я могу вам помочь! Мне верховный колдун племени козюмбра подарил замечательное лекарство, буквально от всех болезней… в него входят яд змеи пуф-пуф, печень черного козла…
– За козла ответишь, – машинально отреагировал Слон.
– Правда, мне самому это лекарство не помогло, – бормотал профессор, расстегивая пижаму, – но это, наверное, потому, что в Африке простудные заболевания не очень распространены…
Валентин Петрович вытащил из-за пазухи керамическую бутылочку, которая висела у него на шее на шнурке, как медальон. Он взял с тумбочки соседа стакан, плеснул в него немного воды и насыпал щепотку подозрительного зеленого порошка. – Оно непременно должно помочь… змеиный яд, цветки колуханции прекраснолистной…
Размешав порошок в воде, Валентин Петрович протянул стакан соседу:
– Выпейте, вам сразу станет легче!
– Дерьмо какое-то! – опасливо проговорил сосед. – Слышь, мужик, а я не отравлюсь?
– Нет! – успокоил его профессор. – Я сколько раз его принимал – и хоть бы что!
– Ты так считаешь? – Слон оглядел Валентина Петровича с ног до головы и оттолкнул стакан. – Нет уж, лучше не надо!
– Ну, как знаете! – с сожалением проговорил Валентин Петрович. – Я хотел как лучше…
Вдруг лицо соседа перекосила гримаса боли. Он схватился за голову и застонал.
– Ладно! – произнес он через секунду. – Давай твою отраву! Если и помру, хуже все равно не будет!
Валентин Петрович поднес стакан с африканским снадобьем к губам страдальца. Тот опасливо втянул губами подозрительную жидкость… и вдруг на его лице появилось недоверчивое выражение.
– И правда легче, – проговорил он через минуту. – Ну-ка давай остатки…
Он в два глотка допил содержимое стакана и вытянулся на кровати. Лицо его порозовело, с него исчезло выражение непереносимого страдания. В первый момент на нем все еще проступало некоторое недоверие, а затем оно осветилось улыбкой. Улыбка была трудным, непривычным делом для этого заскорузлого лица, и оно, это лицо, чуть не треснуло. Это было похоже на то, как если бы вдруг улыбнулся трехсотлетний дуб.
– Слышь, мужик! – произнес Слон неуверенным счастливым голосом. – И правда легче стало! Тебя как зовут-то?