Солнце уже скрылось за горы. Быстро надвигалась южная ночь. Примерно на полпути у телеги отвалилось колесо. Починить его в темноте не представлялось никакой возможности. Путники, помогая лошади, дотащили телегу до близстоящей скирды и стали готовиться к ночлегу. Григорий достал вилы и распотрошил один из тюков соломы, а Николай Викторович постелил сверху плащ-палатку и получилось чуть ли ни царское ложе. Утомленные за день путники мгновенно заснули.
Среди ночи Николай Викторович вдруг проснулся. Пытаясь понять причину своего пробуждения, он скосил глаза в одну, потом в другую сторону. На воткнутых в тюк соломы вилах увидел сидевшую сову. Птица крутила головой и издавала вибрирующие звуки, похожие на хрюканье поросенка. Немного полюбовавшись ночным хищником, он толкнул локтем спящего Григория. Зоотехник открыл глаза, увидел сову, вскочил на ноги и испуганно закричал:
– Оборотень, Николай Викторович, это оборотень, – замахал зоотехник руками.
Сова бесшумно взмахнула крыльями и улетела. При этом, отталкиваясь лапами от древка вил, свалила их. Те, в свою очередь, свалили соломенный брикет.
– Что это было? – стыдясь своего испуга, спросил Григорий.
– Да ничего особенного, – спокойным голосом ответил Николай Викторович. – Обыкновенная сова.
– Что она тут забыла?
– Ничего не забыла. Она на охоту сюда прилетела, чтобы мышек половить. Тебе, как зоотехнику, надо бы знать, что совы – ночные хищники и питаются в основном мышами.
– Выходит, мы ей помешали…
Взбудораженные увиденным, путники долго не могли уснуть. Лежа на спине и вглядываясь в темное небо, каждый думал о своем. Первым тишину нарушил Николай Викторович.
– Знаешь, Гриша, где бы я не ночевал, везде видел одинаковое небо, – философски начал он. – Вот когда служил в Афгане, приходилось часто ночевать в горах. Эта страна далеко отсюда, а небо там точно такое же, как сейчас висит над нами. Однажды нас окружили душманы, пули свистят, головы поднять нельзя. Отстреливаемся, ждем подмогу. Со мной рядом за валуном лежал замполит роты Юра Петренко. Когда в его автомате кончились патроны, он перевернулся на спину, посмотрел в небо и тихим голосом стал читать какие-то стихи. Не знаю, кто автор этих стихов, но несколько строк я запомнил. Вот послушай, – Николай Викторович приподнялся на локтях: