– Нет, – отказался Игорь. – Мы уже узнали всё, что хотели.
– А всё равно придётся послушать. Ведь пистолет-то у меня!
– Раз придётся, рассказывайте, – смирился Марченко. – Только покороче, если можно.
– Можно и покороче, – улыбнулся Волчара, сверкнув ослепительно белыми зубами, наверняка искусственными. – Но я всё-таки расскажу со всеми подробностями. Люблю поболтать, знаете ли, молодость вспомнить, только никто слушать не хочет. Приходится с помощью пистолета внимания добиваться. Если не будете перебивать, много времени мой рассказ не займёт.
– Не будем, – пообещала Алла. – Начинайте уже. А ещё лучше, заканчивайте.
И Волчара начал.
* * *
Меня часто спрашивают, почему я Волчара. Думают, это прозвище. Нет, такая у меня фамилия. Мне её дали в детдоме, уж не знаю, за какие заслуги. Родился я в начале тридцатых, так что сейчас мне почти восемьдесят (неплохо сохранился, правда?), а когда бахнул Чернобыль, соответственно, было едва за пятьдесят.
Как вы уже знаете, работал я в Комитете Государственной Безопасности, но вопросы, которыми я тогда занимался, от аварии на АЭС были бесконечно далеки. Ликвидатором я был, избавлял этот мир от плохих людей, от кого именно, сказать не могу, секретность, сами понимаете. Прошло больше года с того взрыва, как вдруг назначают меня членом какой-то очередной комиссии по Чернобылю. Было их тьма тьмущая, что они там выясняли и что выяснили, так никто толком и не знал. А задачу нам простую поставили. Требовалось составить карту радиоактивных загрязнений вблизи станции. То есть, были мы всего лишь группой дозиметристов, а комиссией назывались только для красного словца.
Поскольку я в этих делах почти ничего не понимал, то взял на себя обязанности шофёра. Настоящее моё задание было рутинным – проследить, чтобы составленные карты попали только в те руки, в какие положено, то есть в имеющие нужный допуск по секретности. Ну, а если кто-то попробует утечку информации организовать, так вспомнить, что я ликвидатор. В общем, ничего интересного. Всё шло как положено, уже скоро нас должны были сменить другие люди, как вдруг случилось ЧП.
Как всегда, я вывез четверых в заданный квадрат, и они пошли в разные стороны измерять и записывать цифры со своих приборов. Я, тоже как всегда, остался стеречь машину. И вдруг возвращается один из ребят, практически уже мёртвый. Такую дозу сумасшедшую получил, что жить ему пару часов оставалось. Где он смерть свою нашёл, понятия не имею. Ведь такой уровень радиации разве что в самом реакторе был, и то вряд ли!