— А откуда мы с командиром могли знать, что княжич Тверской
влезет за Добрынина? — попытался парировать Геннадий, которому уже
всё равно. — Ты ведь в курсе, что его там быть не должно было. Да и
вообще, любой нормальный на месте княжича туда бы не полез!
— Да это ты, похоже, тупой, а не Мишаня! — зашипел граф,
размахивая руками так яростно.
На пол полетело всё: бокалы, бумаги, даже семейная реликвия —
серебряная чернильница, которую берегли со времён бабушкиных
интриг. Среди грохота и погрома глава Рода втолковывал сыну суть
Тверского Рода. Объяснял, что у тех даже в гербе честь прописана
крупными буквами, и никто из них драк не избегает и страха не
знает. В общем, те ещё любители помахать кулаками.
— Род того князька всегда лезет в стычки и заслуженно носит
звание боевого! — ревел отец. — А ты умудрился на них нарваться,
щенок паршивый! Ты хоть представляешь, во сколько мне обошлось
выкупить наших людей из их плена?!
Граф пригладил растрёпанные волосы и устало плюхнулся в кресло
напротив. Рука его шарила в поисках портсигара, будто тот мог
спасти ситуацию.
— Батя, ты же сам говорил, что тебе плевать на деньги и на тот
Род, а главное — достать Добрынина, — Гена заёрзал на кресле, как
на электрическом стуле.
— Вот и прикончи его наконец, раз взялся! — выплюнул граф,
выпуская густой клубок дыма. — Докажи, что не совсем
бесполезен!
Он раздражённо застучал ногой, как будто проверял, не провалится
ли пол под тяжестью их проблем.
Повисла тягостная тишина. Отец с сыном молча сверлили друг друга
взглядами, словно дуэлянты. Оба понимали: если с Добрыниным не
разобраться поскорее, им придётся туго.
До него могли добраться и другие сильные Рода: те ещё
стервятники, соберутся в стаю, чтобы вытрясти долги до последней
монеты. А если сунется какой-нибудь имперский Род, то тягаться с
ним, всё равно, что драться с поездом. Правда, имперских Родов
хватает, и они могут меж собой переругаться из-за выгоды, как
голодные псы из-за кости.
Но Генка понимал: крупные семьи с имперской кровью влезут не
ради денег. Им бы справедливость восстановить, да по чужим шеям
пройтись. И тогда платить придётся не Империи, а самому Добрынину,
под присмотром свыше.
— Отец, я работаю над устранением Добрынина, — вздохнул Гена,
потирая глаза. — Но пока он сидит в академии, ничего не поделать.
Только безумец пошлёт туда наёмного убийцу, ведь академия под
защитой самого Императора.