– Пельмени купила? – покачиваясь, она направляется следом.
– Купила, – открываю рюкзак и рывком достаю оттуда пачку замороженных полуфабрикатов. – Отваришь?
– Я что-то неважно себя чувствую, – заплетающимся языком мямлит она. – Голова с утра раскалывается. Сама отвари. И Игорю наложи, а то он голодный.
Ну, конечно, он голодный. Когда было иначе? У Игоря же только одна забота – жрать. Неважно, водку или пельмени. Набить свое жирное брюхо до отказа и впасть в кому перед теликом – на большее он, увы, не годен.
Собрав длинные волосы в хвост, захожу на кухню, где наблюдаю привычную картину: опустевшая бутылка беленькой в компании двух граненых рюмок и окосевший от выпитого отчим в растянутой серой майке.
– О, Стеллка, – завидев меня, он разлепляет сонно смыкающиеся веки. – Жрать принесла?
– Ага, – стараясь подавить отвращение в голосе, отвечаю я.
Налив в кастрюлю воды из-под крана и поставив ее на огонь, подхожу к хлебнице и извлекаю наружу ржаную буханку. Точнее то немногое, что от нее осталось. Выглядит хлеб неважно, да и на ощупь как будто бы очерствел. Размотав целлофан, подношу буханку поближе к лицу и разочарованно вздыхаю – заплесневела. Такое есть нельзя.
Распахнув нижнюю дверцу гарнитура, отправляю хлеб в мусорку и уже принимаюсь за вскрытие упаковки пельменей, когда слышу за спиной возмущенный возглас отчима:
– Эй, ты че обурела?! Какого ляда съестное выкидываешь?
– Плесень завелась.
– И че? – быкует он. – Срежь да жри! Ишь какая царевна! Плесень ей помешала!
– Без толку ее срезать! – огрызаюсь я. – Там уже везде токсины!
– Токсины-шмоксины… Ты тут типа самая умная, что ли? – пьяно пошатываясь, Игорь поднимается на ноги. – Хлеб ваще-то денег стоит, которых ты, дрянь малолетняя, еще ни копейки не заработала…
– Ой, да пожалуйста! – взрываюсь я и, наклонившись, достаю из мусорного ведра выброшенный кусок хлеба. – На, жри! – кидаю его на стол. – Надеюсь, подавишься!
– Ты как со мной разговариваешь, тварь неблагодарная?! – отчим резко хватает меня за юбку и притягивает к себе.
Прямо перед носом возникает его противная обрюзгшая рожа с седой щетиной и тупым мутным взглядом, а в легкие против воли забивается тошнотворный запах перегара.
– Отвали! – скидываю жирные пальцы-сосиски со своей талии и, силой толкнув его в грудь, устремляюсь обратно в свою комнату.