- Это вы верно, - Еремей сложил бумагу треугольничком и упрятал
в шинель.
- А они всё боятся… всё волнуются, как бы хуже не вышло. Эти
все…
- Не стоит.
- Что?
- Иные разговоры ныне вести не стоит. Даже при том, что вы
собираетесь выйти в отставку.
- Да… конечно… понимаю. Сложное время… люди… но вы бы знали, до
чего я устал… и начальник мой, человек ведь разумный и всё-то не
хуже меня знает, но и он сказал. Мол, Лаврентий Сигизмундович, это
не нашего ума дело. А чьего тогда? Я и проект разработал. Попытался
представить, чтоб дальше подали, в губернию или, может, даже в
столицу, если мысли сочтут дельными… а он разгневался. Мол, лезу не
туда, куда надобно. И за что тогда приговаривать…
Пьяненькое бормотание стихало.
И голос Лаврентия Павловича, и ворчание Еремея, который то ли
беседу поддерживал, то ли расспрашивал о чём-то своем,
убаюкивали.
- …и вот я вынужден приезжать в эти гимназии. Истребовать личные
дела учащихся… выяснять, кто они и откудова, веры какой… не слишком
ли много жидов и инородцев, не нарушают ли они процентную
норму[1]… табели эти… успеваемость…
ручателей… изыскивать способы, как сохранить тех, кто и вправду
толковый…
Я всё-таки уснул.
[1] В нашей реальности с 1887 года
доступ евреев к образованию ограничивала так называемая «процентная
норма», законодательно закреплявшая максимально допустимую долю
иудеев от общего числа студентов в учебном заведении от 3 % до 10
%.
Глава 8
Пиканье.
Надо же, какой мерзкий звук. На нервы действует, а главное я
сразу понимаю, что я снова… там? Тут. Вот хрень… ладно, авось,
ненадолго.
Открыть глаза.
Палата. Родная. С потолком, в каждой неровности знакомым. Трещин
в нём нет, всё ж место приличное, а неровности имеются. И ещё цвет
неравномерный, но это если приглядеться.
Голову налево.
Приборы.
Направо… шея ноет, затекла. Сесть не пытаюсь. Просто лежу,
свыкаясь с телом и пытаясь сообразить, что же произошло. Судя по
тому, что меня снова опутывали провода – хорошо хоть без маски на
рожу обошлось – ничего хорошего.
Так… надо… как-то дать понять, что я жив. И уточнить детали
заодно уж.
Ну, раз я всё равно тут.
Вместо этого закрываю глаза и пытаюсь нащупать нить, которая
связала меня с Савкой. И с немалым облегчением понимаю, что есть
она. Что если потянуть… нет, тянуть пока остерегусь.
У меня ещё дела остались. Неоконченные.