- Не ори.
- Это нервы. Нервы, говорю же, ни к чёрту. Но мы семья. Мы ходим
гулять. И в кафе-мороженое. Мама повязывает банты. И сама одевается
в нарядное платье. Красится… и мы идём. И я гордилась тем, какая
замечательная у меня семья. А потом появился ты.
- Можно подумать, что я в чём-то был виноват.
- Не был, - согласилась Виолетта. – Ни ты, ни я, ни Викуся.
Просто однажды ты возвращаешься из школы, думая, что четверть
получится закрыть без троек и тогда, быть может, мама согласится на
щенка. У соседки с первого этажа как раз появились. Кудлатенькие
такие. Болонки. Ну, она так говорила.
Она говорила и чуть покачивалась, не замечая того.
- А дома… дома больше нет. И семьи нет. Мать орёт на отца. Он
орёт на мать. Оба красные и чужие. Потом мама плачет. А папа что-то
говорит… лепечет виновато так. И щенка не будет, потому что у меня
уже есть брат. Какой-то там брат, который взял и всё разрушил. Нет,
внешне осталось, как оно есть… папа и мама. И школа. И Викуся. Ради
детей они решили сохранять семью. Ну и ещё, чтобы не делить
квартиру, её ж на семью выдавали. Только… дом – это ведь не стены,
Громов. Дом – это где хорошо. А там было плохо. Они стали ругаться…
как… мама срывалась, пилила, пилила… плакала и упрекала. А он
соглашался и пил. Каждый вечер понемногу. Сначала понемногу,
но…
- Я в чём виноват?
- Ни в чём. Говорю же… это я теперь понимаю. А тогда… какой-то
вот брат из ниоткуда появился и всё сломал. Папа уже без чекушки
жить не может. Он напивается и начинает ловить за руки,
выговариваться, рассказывать, как ему тяжело было бросить ребенка.
Что он любил твою мать… а с моей – потому что жизнь такая.
Дерьмовая жизнь. И мама, знаю, тоже это слышала. И злилась,
злилась…
Виолетта прикрыла глаза.
- Когда ты появился вновь, я… я тебя ненавидела. Папа ещё живой
был, но совсем уже… трезвым он не оставался. И мама его выселила в
деревню. В старый дом, который ей от её матери остался. Но он
постоянно приезжал. Денег выпрашивал. Мама его ненавидела, но
совсем выгнать почему-то не могла. И ударилась в работу. Она как-то
давно ничего кроме этой работы не видела. Ей бы к психологу, но
какие тогда психологи? А работа – это да, лечит. Вот и наработала
жильё, что Викуше, что мне… только сердце, ему покой ведь нужен, а
не когда со всех сторон рвут.