— Как я понял, просто встретить, а не
победить... — мрачно заметил я.
— Именно так. Победа, сами понимаете,
невозможна. Да, она, разумеется, весьма желательна, но не с такими
силами. От вас требуется обеспечить достойный проигрыш, после чего
вопрос с Мудавией Тхат закроет.
— Поконкретнее можно?
— Молодой господин, вы можете
положить в степях всех воинов до единого, но чтобы это выглядело не
убогой мясорубкой, а достойной битвой горстки благородных воинов
против бессчётной орды грязных варваров. И победят эти варвары лишь
за счёт коварного удара, нанесённого в тот миг, когда корпус после
ухода «меченых» окажется в ослабленном состоянии. На момент
поражения наших воинов будет всего ничего, а мудавийцы — это
мудавийцы. Спишем разгром на их никчемность или даже предательство.
То есть наши воины должны выглядеть легендарными героями в толпе
бесполезной смазки для вражеских мечей. Некоторые, конечно, всё
поймут, но другие могут решить, что в честном бою против империи
ловить нечего. Вы должны приложить все усилия к тому, чтобы этих
других оказалось как можно больше.
Глава
6
Скучный приём
Я никогда не считал себя великим
знатоком земной истории, но, оказывается, в моей памяти хранится
много чего неожиданного по этой теме. То и дело всплывает.
Как всплыло выражение «габсбургская
челюсть» при первом взгляде на Ицхима девятого.
Одна известнейшая европейская
династия помимо всего прочего прославилась многовековой практикой
кровосмешения. Дяди женились на племянницах, кузены на кузинах, их
дети, в свою очередь поступали аналогично. И такой междусобойчик у
них продолжался из поколения в поколение. Свежая кровь в тесный
кружок поступала в незначительных количествах, старая, многократно
пересекаясь, доминировала всё больше и больше. В итоге начало
доходить до того, что иногда даже при не самых близкородственных
браках её процент оказывался такой же, как при инцесте между
родными братьями и сёстрами. В наше время деградация Габсбургов
зримо прослеживается по портретам монархов и их родни. Как ни
пытались льстить придворные живописцы, картины говорят о
многом.
Прикажи Ицхим нарисовать его портрет,
художнику неминуемо придётся прогуляться в тот самый коридор, что
не пользуется популярностью. Тут как ли льсти, на симпатичный
результат рассчитывать не приходится. Первому другу народа легче
новое лицо пересадить, чем запечатлеть его так, чтобы не огорчить,
но при этом добиться хотя бы мизерного сходства.