– Может, ты мне все-таки скажешь, что здесь происходит?
– А ты не знаешь?
– Разве бы я спрашивала, если б знала? – Кэт внезапно вспомнила нежелание отца раскрывать какие-либо подробности предложенного круиза, и в ее голове начали формироваться некие смутные подозрения. – Вы… вы договорились обо всем с моим отцом, не так ли?
– Браво! – насмешливо ответил Карлос, с любопытством ожидая ее реакции.
Кэт негодующе сжала пальцы в кулаки:
– В таком случае я хочу связаться с ним. Сейчас же!
– Разве тебя не учили говорить «пожалуйста»?
– Не думаю, что ты имеешь право читать нотации, пока силой удерживаешь меня на своей яхте! Я хочу получить объяснение тому, почему меня… похитили!
«О, как приятно будет укрощать ее, – подумал Карлос. – Объяснять, что она не сможет просто танцевать по жизни, опираясь лишь на привлекательную внешность и бесконечный банковский счет, беря от жизни все, что пожелает, не задумываясь о последствиях своих действий».
– Прекрати истерить.
– Но я…
– Я сказал, прекрати истерить, – резко произнес Карлос. – И следуй за мной.
Мужчина прошел прямо мимо Кэт во все еще не убранную каюту. Заметив, что она не пошевелила и пальцем, чтобы прибрать беспорядок, Карлос недовольно нахмурился. Но он разберется с этим позже. Развернувшись к Кэт, Карлос вынул из кармана брюк письмо и протянул ей:
– Сообщение от твоего отца.
Выхватив письмо, Кэт дрожащими руками раскрыла конверт и вынула оттуда большой лист. Начиналось письмо со слов: «Моя дорогая Кэт».
Это было самое безумное и непонятное письмо, которое она когда-либо видела. Буквы прыгали по строчкам, и она читала их с все возрастающим недоверием.
Такие слова, как «сильный», «гордый», «верный», были написаны на латыни.
Validus, Superbus quod Fidelis.
У Кэт голова шла кругом.
«Это слова нашего семейного девиза, который много лет направляет нас. Но помимо девиза есть еще и некие принципы, которые исполнялись всей семьей как непреложные правила…»
Кэт нахмурилась. Что имел в виду ее отец?
«…Но недавно этим принципам перестали следовать, и наша фамилия стала посмешищем на родине и за рубежом. Во многом это моя вина. Я был плохим примером для своих детей, но твердо решил, что дочери не должны идти по моим стопам и жить такой же переменчивой жизнью…»
За этой исповедью последовал абзац, заставивший Кэт похолодеть от ужаса.