- Так что я творение Божье ваше
преосвященство, по образу Его и по подобию, - продолжил я уже на
латыни, так построив свою речь, что придраться ко мне с точки
зрения схоластики было просто невозможно. Ведь не будет же он
отрицать мои слова о том, что хоть родители и дали мне жизнь, но
создал всех людей господь и я почитаю его больше, чем своих отца и
мать. Уроки с кардиналом Торквемада давали о себе знать и такие
простые словесные ловушки я строил без малейшего труда.
Все вокруг замерли, поскольку
древнегреческий не знал никто, но вот окончание на латыни они
поняли и не знали, что ответить мне. Кардинал же стиснул зубы,
бросил на ходу, уходя от нас.
- Ты заплатишь за свою дерзкую
выходку, щенок.
Когда он ушёл, отец Иаков обратился
ко мне.
- Что ты сказал Иньиго? Я не знаю
этого языка, но судя по произношению – это древнегреческий?
- Всё верно отец Иаков, - склонил я
голову, и перевёл всё на латынь, чтобы было понятно.
Выслушав меня, он покачал
головой.
- Господь всемогущий, неужели ты и
этому у меня научился? – перекрестился он, став выглядеть печально,
- показать кардиналу что он недалёк в своих суждениях, не сказав
при этом ничего плохого в его сторону.
- О, ну тут отец Иаков у меня были
учителя и до вас, - хмыкнул я, показывая Бартоло, чтобы забирал
меня и сажал в кенгурятник, - но вы скажем так, определённо
поспособствовали тому, чтобы я лучше отточил этот навык на других
людях по вашему примеру.
- Мне нужно будет сегодня
исповедаться, - тяжело вздохнул он, - тяжкий грех я совершил,
показав тебе эту возможность.
Тут его слова поразили меня.
- Священники исповедуются у других
священников? – навострил я уши.
- Да брат, что тебя в этом удивило? –
он изумлённо посмотрел на меня, - и чаще всего в Папском дворце для
этого выбирается один человек. Самый достойный, самый
богобоязненный и тот, кто держит язык за зубами, поскольку ему
достаются тайны, знать которые другим весьма опасно. Даже папа ему
исповедуется.
- Кто этот человек отец Иаков? –
невинно поинтересовался я, а чтобы он ничего не заподозрил добавил,
- если я захочу ему сам исповедаться.
- Кардинал Доменико Капраника,
главный духовник Николая V, - ответил тот, - если хочешь я тебя с
ним познакомлю.
- Да, если можно, я бы хотел с ним
поговорить, - склонил я голову.
- Я напишу ему, если он сможет
принять тебя, то съездим к нему, я не очень хорошо его знаю, но он
точно достойный человек.