– Скажи, что я все сделаю, – буркнул он.
В два часа Максим выключил компьютер, захлопнул папку, подхватил шлем и спешно двинулся к выходу. На пороге возникла Лиснянская.
– Опоздаешь с обеда хоть на минуту – будешь уволен, – холодно предупредила она.
– Буду вовремя, Анна Ильинична, – пообещал Максим и добавил шепотом: – А вот завтра, если и опоздаю, то вместе с вами.
На круглом лице начальницы появилась презрительная гримаса, но Лиснянская ничего не ответила. Она проглотила эту фамильярность.
На улице, миновав ворота центрального входа, Максим огляделся по сторонам и в сердцах пнул ногой «Ниссан»:
– Ты у меня скоро по-другому запоешь, сучка, – процедил он, потом оседлал мотоцикл, еще раз сверился с бумажкой и, крутанув ручку газа, вихрем вылетел со двора.
Дом, указанный в адресе, представлял собой П-образную двенадцатиэтажную постройку, выходившую фасадом на проспект Андропова, а подъездной стороной – на маленький скверик с детской площадкой, низкорослым кустарником и дюжиной тополей. Огромная кирпичная арка служила единственным въездом во двор и, соответственно, выездом со двора на улицу, поэтому под ней постоянно собиралась вереница ревущих машин, пытающихся разъехаться в разные стороны. Жилые подъезды с тыльной стороны здания соседствовали со служебными выходами из магазинов и складов. Здесь круглые сутки кипела жизнь: рычали грузовики, гудели легковушки, ругались люди, а в воздухе плавали запахи жареной картошки, протухшего мяса и хлорки.
Максим зарулил в арку, дважды объехал по периметру двор, подыскивая место для парковки, и наконец остановился с тыльной стороны продуктового магазина у самого пандуса, по которому грузчики затаскивали в подсобные помещения ящики с мороженой рыбой.
Второй подъезд. Нехитрый код домофона: «1 3 5».
Возле хлопающей двери лифта, со стальной сеткой и крохотным окошком, Максим замешкался. У него вдруг отчаянно заколотилось сердце. А вдруг это ловушка? Что, если обещанный разговор о родителях – лишь приманка, а на самом деле странный незнакомец в черном костюме попросту устроил ему западню?
Он вдруг отчетливо представил себе стальной взгляд Коржа. «Я отомщу Танковану! Я уничтожу этого подонка!»
В то же время очень много странностей в поведении Свирского. Он не боится выглядеть чокнутым, эпатажным и даже злым, а ведь когда расставляют силки и заманивают в капкан, обычно, наоборот, стараются казаться простыми, убедительными и дружелюбными.