— Ну что вы, голубушка, все идет, как
и положено. Организм ваш справляется с результатом аварии на
«отлично», а Клавдия Никитична просто удивлена, — он ободряюще
коснулся моего плеча, и я улыбнулась.
«Знали бы вы, что за чудодейственное
лекарство я выпила нынче ночью», — врачебных манипуляций по моему
осмотру я даже не ощутила, видимо сон, благодаря вампирской крови,
оказался очень крепким.
Врач померил мне температуру, задал
несколько вопросов и удалился довольным. В коридоре послышался
возмущенный голос медсестры.
— Так, Клавдия Никитична, я прошу
вас, мы не на базаре, а в больнице. Здесь положено быть тишине и
спокойствию, так что пойдемте. Распорядитесь, чтобы пациентке Чайке
принесли обед. Время-то уже, пора бы и самому подкрепиться.
Я ждала поднос с едой и радовалась
тому, что, судя по всему, Эржбет не подпускал ко мне Матвея, пока я
лежала в реанимации.
Странная забота и волнение вампира
меня удивили. «Может, ему месяц на голову свалился, что он враз
подобрел? Хотя, казалось бы, ничего не изменилось…», — мне
вспомнилось, как он подхватил меня и прижал к себе. Внутри
дернулась забытая струна чувств. «Ее муж заходил ко мне, с утра
пораньше… хочет жену забрать…», — вспомнились слова доктора, и я
заулыбалась.
— Добрый день, какая вы довольная,
это хорошо! Лучшее средство для быстрого выздоровления — улыбка,
—вошла добродушная медсестра с подносом и помогла поесть, а потом
даже принять душ.
Так приятно, когда о тебе
заботятся!
— Вот выпишитесь, и все наладится, —
сказала она напоследок, вытирая мои волосы полотенцем и осматривая
швы. Оставшись довольной моим состоянием, она устроила меня на
диванчике у окна, поправила подушки за спиной и вручила пульт от
телевизора.
— Спасибо, — поблагодарила я, включив
телевизор. Там как раз начался старый фильм «Кубанские казаки»,
который очень любила моя мама. Так прошло время, и когда ко мне в
палату с букетиком роз вбежал Матвей в вязаном свитере, который был
ему мал, я рассмеялась, принимая его в объятья. Вдыхая родной
детский аромат, чувствуя его пальчики, перебирающие мои волосы и
приникшую к груди голову, я растрогалась, роняя слезы на его темную
макушку. Эржбет стоял в дверях, молча наблюдая за нашим
воссоединением.
— Мамочка, почему ты плачешь, у тебя
что-то болит? — он внимательно оглядел меня и удивленно вскинул
брови.