— Как будто у меня нет других забот,
— Слава погасила свет и пошла в ванную смывать след от губной
помады. — Как вы сами еще не зацелованы до смерти… — обратилась к
последовавшему за ней Бегемоту. Кот шел вперевалочку, и это
выглядело очень забавно.
До начала четвертого утра Слава
все-таки сумела написать адекватную статью, отдав предпочтение
северным странам, куда лучше всего лететь в летние месяцы. На этом
ее творческая ночь закончилась, и она пошла в душ.
Расправив постель девушка упала на
нее и включила релаксирующую музыку. Лежа в полумраке комнаты и
почесывая шершавую пятку, она думала о том, что неплохо бы
прикупить пемзы, а заодно и крема для рук. «Антон все вымазал.
Подумаешь, однажды пожаловалась, что у него шершавые ладони сплошь
в линиях. Ариадна говорила, что по таким очень интересно гадать».
Сейчас друг жил за городом и заботился о любимой бабушке. Старушка
занемогла, и за ней, кроме внука, больше никто не присмотрит. С
родителями Антон общался нечасто, а все из-за его матушки, которая
считала сына источником всех ее неприятностей. Из успешной
стюардессы, облетевшей в свое время весь мир, она превратилась в
домохозяйку с угрюмым сыном, малолетней дочерью на руках и скучным
мужем. Отец Антона был молчаливым мужчиной. Втайне от супруги он
мог выпить с сыном пива, а то и парочку стопок водки, покурить в
подъезде, в спокойной обстановке расспросить о делах, а затем
вернуться в квартиру и слушать брюзжание жены. Антон таким
терпением не обладал, вечное нытье и обвинения матери были выше его
сил. Поэтому, как только у него появилась возможность, он
переселился в общежитие, а с появлением высокооплачиваемой работы
снял квартиру на другом конце Москвы – подальше от родителей и
поближе к Мирославе. Жили они в разных домах, поэтому не сильно
надоедали друг другу.
Слава и не заметила, как уснула.
Снились девушке не образы, а приятные ощущения: то ее гладили по
голове, то по плечу, затем укрыли замерзшие ноги одеялом. А потом
кто-то начал активно тыкаться в нос, щекоча. Открыв глаза, Слава
увидела два блестящих кошачьих глаза. Владыка внимательно смотрел
на нее, проверяя на предмет бодрствования.
— Да встаю я, встаю. Сегодня же надо
идти в ваш магазин, — она перевернулась на другой бок и услышала
недовольный «мяв». Оказывается, Бегемот разлегся на другой половине
кровати, которая именовалась мужской, а она, нехорошая, придавила
его своим телом.