Он ворвался в открытые мной двери, не
успев затормозить вовремя. Для него тоже стала неожиданностью, так
не вовремя, открытая мной дверь, именно в тот момент, когда он в
эйдосе набрал скорость. Извиваясь всем телом, держа меня в объятия,
смог затормозить только в кровати, рухнув сверху. Изумленно
разглядывая меня под собой, одной рукой прижимал к себе, второй
упирался рядом с моей головой.
- Ты тяжелый, Кшас, - я попыталась
оттолкнуть его руками, но не получилось. – Да уйди же!
Он, наконец, очнулся, тряхнул
головой. Поднялся. В эйдосе он показался мне совсем огромным. На
голове от ушей переходя на спину сдувался большой черный капюшон.
Обнаженный мощный торс, переходил в не менее мощный хвост. Чешуйки
на животе отливали темным серебром, переходя к спине и до самого
кончика хвоста в кромешно-черный цвет. Укрывающие плоский живот,
пластины даже на вид казались жесткими. Сильные руки, ниже локтя
тоже были покрыты чешуей, серебряной у локтей и черной к тыльной
стороной ладони. Ногти удлинились и уплотнились, превратившись в
длинные черные когти.
- Ты в порядке, Лиссссс? - с
шипением, выдававшем эмоции, спросил Кшас, закрывая меня собой от
двери.
Я медленно кивнула.
--- Осколок чужой памяти. ---
Хаяш.
Когда утром Лис не вышла, Кшас решил
выбить дверь. Я понимал почему она закрылась, почему ей нужно
побыть одной, и пытался донести это Кшасу, но он уже два раза почти
упустил ее из наших рук, поэтому его я понимал тоже. Я смотрел на
него и видел что-то неуловимо знакомое. То же самое выражение лица
я видел сегодня в зеркале, после бессонной ночи в гостиной, у
дверей спальни Лис. Наверное, так выглядит отчаяние и страх.
Вчерашняя истерика Лис сделала меня
беспомощным. Так я не чувствовал себя уже очень давно. С тех самых
пор, когда умерла мама. Я, наг, который может из самой безвыходной
ситуации найти несколько выходов, ничего не смог сделать, только
ждать, когда она сама успокоится. Думаю, Кшас чувствовал то же
самое.
- Кшас, - сказал я позже, - а ведь
правда, нам несказанно повезло, что вовремя обнаружили нари. Она
могла умереть.
- А она? Ей повезло? – спросил Кшас,
буравя взглядом дверь спальни.
- Конечно! Она живет, – я не
сомневался в своих словах.
- В клетке, - усмехнулся Кшас. Он
вернулся после прогулки нари с генералом каким-то задумчивым.