Обладая аналитическим умом, талантом писать, трудолюбием и усидчивостью, Николаевский был по заслугам оценен сперва провинциальными, а затем и столичными печатными органами, которые охотно давали ему сначала несложные репортерские поручения, а позже стали заказывать аналитические статьи. Начав с «Самарского курьера», Борис в последующие годы перекочевал в петербургские газеты, сотрудничая главным образом с печатными органами, в той или иной степени связанными с социал-демократическими кругами.
Борис вышел на волю уже созревшим для решения о своем политическом и профессиональном будущем. Когда по выходе из тюрьмы к нему обратились эсеры с предложением вступить в их партию, он ответил, что уже сделал выбор не в их пользу. Решением присоединиться к большевикам Борис, до ареста еще колебавшийся, во многом был обязан происшедшему летом 1904 г. знакомству с Алексеем Федоровичем Огореловым, который был старше его шестью годами и твердо разделял большевистские установки о необходимости построения строго дисциплинированной подпольной революционной марксистской партии.
Неизвестно, удалось ли Огорелову и другим уральским большевикам познакомиться с брошюрой Ленина «Шаг вперед, два шага назад», в которой развивались эти идеи, и с их критикой, например с жестким анализом Л.Д. Троцкого в брошюре «Наши политические задачи (Тактические и организационные вопросы)», опубликованной в Женеве в 1904 г. и тайно распространявшейся, наряду с ленинской брошюрой, в России (Троцкий доказывал, что ленинский план ведет к внутрипартийному авторитаризму). Местные большевики были практиками. Для провинциальных деятелей в то время подобная критика могла казаться чисто умозрительной. Они тяготели к действиям, что им и обещали сторонники Ленина. Более того, обсуждая раскол социал-демократов на II съезде, Николаевский, Огорелов и их единомышленники возмущались меньшевиками, не подчинившимися большинству и нарушившими партийную дисциплину. Все эти суждения высказывались однозначно, без учета аргументов меньшевиков и без знакомства с ними[64].
В то же время тяга к журналистской деятельности явилась стимулом к возвращению в Самару, где Николаевский надеялся получить постоянную журналистскую работу, ибо этот провинциальный центр был известен своими передовыми газетами, которые Николаевскому были хорошо памятны со старых времен. Переехав в сентябре того же 1904 г. (из-за отсутствия средств он ехал тайком в багажном вагоне), Борис вместе с несколькими молодыми людьми примерно его возраста образовал своего рода «коммуну». Таких «коммун» в городе было несколько. «Многие из этих юношей, – вспоминал Николаевский, – были крестьянского, рабочего или мелкобуржуазного происхождения; ранее они посещали либо технические, либо сельскохозяйственные школы, расположенные на окраине города. Отчаявшиеся, но веселые и беззаботные; безбожные, грубоватые, подчас нарушавшие законы, но в основе своей идеалистически настроенные; до предела серьезные в своих полусерьезных авантюрах, это были подлинные повстанцы, которым необходимы были только руководство и дисциплина, чтобы они стали преданными профессиональными революционерами и, если это бы понадобилось, бесстрашными членами боевых дружин»