Мин Ю. Имя
пробудило в теле легкую волну тепла. Большая нежность. Значение
очень подходило и к внешности девушки, и к ее любимому цвету.
Красиво и немного грустно, где-то она сейчас…
– Эй, дочь!
Где витаешь? Значит, не будешь за ум браться? Так я тебе не позволю
своими глупостями себе жизнь сломать! Уж я-то знаю, чем все может
закончиться. Слушай меня и не глупи. – Она дернула растерявшуюся
Полину за рукав, вынуждая сесть. – Давай быстро ешь и езжай на свое
собеседование, и не вздумай показать себя там плохо! Вот твои
бумажки, чтоб не забыла.
Она
шлепнула на стол простую синюю папку для документов. Полина
подтянула ее поближе, но решила сначала побыстрее расправиться с
едой.
Палочки
удивительно легко легли в руку, будто Полина всю жизнь только ими и
ела, а не только по выходным, когда заказывала себе суши. Отметив
это с изрядным удовольствием, девушка шустро начала уплетать
говядину с рисом.
– А это еще
что? – мать незаметно зашла Полине за спину и резко выхватила
карандаш из волос. – Ох, Мин Ю, Мин Ю. Сиди ешь, я сейчас
принесу.
Через
минуту она вернулась и ее пальцы удивительно легко коснулись головы
девушки.
– Сиди
тихо, малышка Мин Ю, – вдруг удивительно мягко сказала
она.
Ее пальцы
ловко и аккуратно закрутили легкие карамельные локоны на затылке и
чем-то закрепили.
– Вот и
все, теперь порядок, – выйдя из-за спины, она довольно улыбалась,
оглядывая дочь.
Коснувшись
головы, Полина нащупала гладкий и прохладный стержень
заколки.
– А ну не
трогай! Нефритовая, на удачу.
– Спасибо,
омма.
– Потеряешь
– прибью.
Полина еле
удержалась от смешка, уткнувшись носом в тарелку. Похоже, эта
женщина очень любит свою дочь. Сердце кольнуло. Пусть и прошло уже
три года, но Полине все так же ужасно не хватало мамы. И папы
тоже.
Отец ушел
рано. Рак легких, врачи сказали, докурился. Ему было всего-то сорок
пять. Мама протянула еще семь лет, инфаркт. Полина еще долго корила
себя, что не была рядом, не успела. До сих пор корит. Одинокая
слезинка ожгла щеку. Смахнув ее незаметным движением, Полина
решительно отодвинула пустую посуду.
Встав, она
подхватила папку и туфли.
– Надеюсь,
я не потеряюсь, – протянула девушка, надеясь без лишних вопросов
узнать, куда ей все-таки нужно.
– С чего бы
тебе потеряться? Небоскреб «Ёнкот* косметикс» не господин Ким, чтоб
его в Сеуле потерять*! Это же огромное здание, так что не говори
ерунды, – мать подхватила грязную тарелку и раздраженно загрохотала
посудой в раковине.