От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир…
(«К вельможе»)
или
Куда вы? за город, конечно,
Зефиром утренним дышать
И с вашей Музою мечтать
Уединенно и беспечно?
(«Чиновник и Поэт»)
Зефир отображался в античной мифологии и поэзии в виде крылатого юноши, и было бы, наверное, очень кстати установить памятник Зефиру, к примеру, в Жуковке или в Соснах, в Архангельском или в Петрово-Дальнем. Ведь благодатный ветер рождается в здешних «сенистых рощах и садах» и, соприкасаясь с москвореченскими струями, несет здоровье и самую возможность дышать жителям огромной Москвы.
И тут невольно вспоминаешь о тех четырех стихиях, что еще в Античности были положены в основу всего сущего в мире: огонь, воздух, вода, земля. Огонь – это конечно же солнце, в лучах которого эта сторона особенно прекрасна и зимой и летом. Воздух олицетворен божественным Зефиром. Вода – это бегущая с запада на восток неиссякаемая Москва-река с ее заливами и притоками. Здешняя земля песчаная, а на обводненных песках, как известно, тысячелетиями стояли сосны, сосновые боры.
Песчаная почва, как естественный и неизменный спутник бора, простирается на запад от самого Кремля: вспомним хотя бы знакомые названия арбатских переулков – Спасо-Песковский или Николо-Песковский. Слово «бор» отчетливо звучит в названии Боровицкой башни Кремля, в именах населенных пунктов ближних западных окрестностей столицы – Серебряный Бор, Барвиха, Борки, Уборы. В районе Барвихи глубина песчаного горизонта составляет десятки метров. Великие русские мастера живописи Иван Шишкин и Константин Савицкий вполне могли бы именно здесь в свое время почерпнуть вдохновение для знаменитого своего полотна «Утро в сосновом лесу». Кстати, медведи, изображенные на картине именно художником Савицким (имя которого Третьяков просто стер с картины), в недалеком прошлом были здесь не такой уж редкостью: еще живы старожилы, помнящие, как на берег Москвы-реки в селе Ильинском они выходили из леса.
Более ста лет поит Москву чистой водой Рублевская станция водоподготовки. Само русло Москвы-реки – песчаное, что делает его естественным фильтром, – помогает станции в этом благородном деле. Оно, это русло, еще и серебросодержащее, а следовательно, в воду попадает природный антисептик. Серебру всегда отводилось особенное значение, – об этом читатель узнает из дальнейших глав книги. Вот в пушкинской прозе читаем: