- И кто же такой продуманный передал вашему НИИ этот красивый
правительственный бункер в нашей культурной столице на глубине ста
метров?
После моего вопроса Антон споткнулся и посмотрел на меня
круглыми глазами. Мы остановились.
- Кто Вам передал эту информацию? Мне сообщили, что вас
транспортировали в бессознательном состоянии. Вы не можете знать,
где мы находимся, - в голосе Антона и в его эмоциональном фоне я
почувствовал панику.
Да уж, что это за секретность-то, что даже расположение этого
комплекса является настолько тайным явлением. От находящегося сзади
нас сотрудника СБ я почувствовал напряжение и готовность в любой
момент сделать мне больно. В очередной раз получать по голове или
знакомить другие свои органы с шокером, который явно висел на поясе
у охранника, я не горел желанием от слова «ну его в жопу», поэтому
я поднял руки и примиряющее улыбнулся.
- Тише, господа, тише, ловкость рук и никакого мошенничества, -
я посмотрел на Антона с самой искренней улыбкой, на которую был
способен, - Все очень просто. Мы спускались на лифте около 20
секунд, я засекал, – я продемонстрировал свои часы, - Судя по моим
ощущениям лифт был скоростной. Скорость самого массового
скоростного лифта составляет плюс-минус 4 метра в секунду.
Соответственно, находимся мы на глубине около 100 метров. НИИ
существует ни разу не половину столетия, а построить поземное
помещение, еще и таких масштабов за несколько лет, думаю,
нереально. С другой стороны переоборудовать имеющийся бункер,
который есть на глубине в 100 метров, вполне себе разумный вариант.
А где у нас есть такие глубокие коммуникации? Правильно! В Питере.
Некоторые линии метро проходят на глубине 100 метров. По роду моей
деятельности, мне известно, что в Питере есть такие сооружения, и
даже в каких районах. Ну и кроме всего прочего, еще из своей, - тут
я сделал много значительную паузу, - Из палаты, я видел, что солнце
находится несколько ниже над горизонтом, чем это обычно бывало в
Москве в это время года, то есть мы явно севернее, не сильно, но
севернее. Думаю, логика вам, Антон, понятна. Вам вообще говорили,
кем я был, пока не устроился на должность лабораторной крысы?
Антон посмотрел на меня с уважением. В его эмоциях сквозило
любопытство. Желания пристрелить меня за нарушение режима
секретности, я больше не ощущал. Мы продолжили движение по
коридору.