— Я не мог ничего сделать, мне угрожали полным крахом компаний!
— Вскочил он и тут же плюхнулся обратно в кресло, изображая
недомогание, — Отец твой влез в огромные долги! Я не мог позволить
потерять все. — Брызгал слюной
— Тебе же жить осталось не так уж и много, неужели бы не хватило
на твой век? — спросил я с болью, но что ему до моей боли.
Единственное, что причинит ему настоящую боль, это мои следующие
слова.
— Я уже вступил в наследство акций оставленных отцом. Больше ты
не являешься держателем основного портфеля. Вот документы на
передачу твоего портфеля любимому внуку.
Я кинул на стол ничего не значащие для меня бумажки. Но такие
ценные для этого человека. Он весь трясся.
— Не подпишешь, я передам документы в суд, проведешь остаток
жизни в тюрьме.
Он дрожащей рукой, все же четко поставил свою подпись.
— Ты больше не являешься председателем, как я и не признаю тебя
своим родственником.
Его глаза стали безумными и он начал задыхаться перебирая
документы. Я просто смотрел.
— Ты… ты!
— Я, честно говоря, до последнего не верил в то, что ты замешан
в смерти собственного сына. Не хотел верить. Потом, признаюсь,
желал твоей смерти!
— Так давай же! — захрипел старик, — По его глупости мы могли
все потерять. Тыыыы мог бы все потерять!
— Подашь протест, сядешь за соучастие.
Он не желал меня слушать! Туго забивая пространство жадными
оправданиями. А я с каждой минутой убеждался, что жил с ложным
представлением о нем. Идя на этот разговор не представлял себе
итогов, признаться верил в чудо, несмотря на все
доказательства.
— Не беспокойся, я оплачу тебе все, ради чего ты так поступил.
Живи и думай об этом почаще. Но в компании больше не появляйся. И
десяти шагов не сделаешь, тебя тут же выкинут, не позорься,
пожалуйста. Своего соучастника предупреди. Если он не передаст мне
пакет акций в ближайшие двое суток, я подам на него в суд за
махинации и сядет твой друг на пожизненное. Ты знаешь, о ком я.
Теперь когда все решилось мне, стало особенно тоскливо и
противно от этой грязи в короткой я так сильно увяз. Пусть и не по
собственному желанию.
Я был уверен что Лю Кан отступит, слишком много было на него
компромата.
Фэн
— Я очень рад вас видеть. Вы изменились, возмужали так
сказать.
— Ахха я все думал вы не различаете изменений в азиатских лицах,
— улыбнулся я.