«В доме Трубина, в Стремянном пер., за Москвой-рекой, третьего дня, по взлому дверных замков, обокрадена квартира французской гражданки Брунс. Похищено носильное платье, золотые вещи и разные документы всего на 3506 рублей.
…Вчера в доме Соловьева на Крымском валу, в кладовую при квартире содержателя сапожного заведения Я. А. Седова, по взлому двух дверных замков, забралась шайка воров, которые похитили на значительную сумму сапожного товара. Производимый громилами шум был услышан жильцами. Воры, заметив, что они обнаружены, разбежались, но одного из воров удалось поймать. Громилу отправили в участок».
Никаких других занятий Трубницкий не имел по причине отсутствия интереса, в том числе и к торговому делу, к которому мечтал приспособить молодого человека его батюшка, а также по еще более веской причине – почти неограниченной платежеспособности родителя, любившего своего единственного чадушку. Николеньке же мечталось стать московским пинкертоном и зарабатывать частным сыском. Точнее, некоторое время Николенька выбирал, стать ли ему «джентльменом-грабителем», навроде блистательного любимца читающей публики Арсена Люпена, или же податься в лекоки-пинкертоны. Но для поприща грабителя ему не хватило духу и мотивации – все жизненные блага были Трубницкому доступны, да и изведать каторги ему не улыбалось. Каторгу он находил излишне суровой тяготой. Поэтому Николенька остановил свой выбор на сыщицкой деятельности.
Чтобы сделать себе имя, молодой человек не брал с Адаманского денег за свои филерские услуги, а требовал упоминания своей фамилии в репортаже. В результате им скоро заинтересовалась полиция, заподозрившая в молодом человеке главаря преступной шайки, который при срыве дела выдавал себя за свидетеля, обеспечивая себе алиби. Но заступничеством московского репортера и авторитетом батюшки самодеятельный сыщик был отбит у грозного неприятеля. Пристав тогда предложил ему поступить на государственную службу, но Трубницкий предпочел индивидуальную деятельность.
С утра Николенька в ожидании репортера, укрывшись за старой липой, с интересом и не без удовольствия наблюдал, как у церкви Святого архидиакона Евпла, что на Мясницкой улице, двое воров при помощи крючка, изготовленного из проволоки, выуживали пожертвования из церковной кружки, вделанной в ограду.