– Без противогаза? – глупо предположил я, подумав, что в противогазе любой из них смог бы легко закрыть задвижку.
– В противогазе! Но всё равно неприятно. А вдруг что-нибудь? Тут подходит ко мне один парень и говорит: «Давай я. Девчонка всё равно меня не дождалась. Вырос в детдоме. Давай».
– Слушай, где ты работал? – перебил я, решив, что он говорил о какой-то своей прежней работе.
– На химзаводе, – в армии, когда служил в Зиминском исправительном полку.
– А почему в исправительном?
– Хотели сначала в дисбат отправить. На трибунале, когда дали последнее слово, я сказал, что хочу остаться солдатом. Спасибо адвокату. Надоумил. Меня и определили в этот полк.
– Ничего себе, надоумил.
– Ты хочешь сказать, что в дисбате или на зоне лучше?
– А за что в дисбат?
– Молодому голову проломил.
– Ну и как, слазил парень?
– Мы вместе спустились в тот коридор. А прикинь, ещё один случай. Труба дала трещину, – и хлещет азотная кислота. Из коридора не выскочишь. Ждать нельзя. Затопит. А по колено в кислоте не походишь. Ну, вот как бы ты поступил?
– Не знаю.
– Один парень предложил своей спиной щель закрыть. Прикидываешь? Когда он закрыл, мы все проскочили, затем его под руки и бегом в душ.
– И что с ним стало?
– Он только ожоги получил. Главное, сразу под душ. А вот ещё: меняли заглушку с фосгеном. А фосген этот – хуже нет. У нас даже противогазы специальные были, – чёрные. И что ты думаешь, один парень зацепился трубкой, – дыхнул газу. Мы его сразу наверх, вызвали доктора. А доктор – молодая баба лет пятнадцати. Ну, не пятнадцати, – двадцати. А парнишка хрипит. Весь дыхательный путь обожжён. Говорю, сделай ему хоть укол! Она сделала. А у него рука уже холодеет. Я его руку держал. Парень, конечно, сам виноват. Я, кстати, тоже чуть не погиб. Хлора дыхнул. Смотрю, вроде, белое облачко. Ну, не знал сначала-то. А как дыхнул, сразу закашлял. До крови. И не могу остановиться. Хорошо ребята меня вытащили. Сразу спирта стакан. Я его, как воду выпил. Помогает, когда хлора дыхнёшь. Там во всех аптечках стоит чистый медицинский спирт. А умер бы, никого не наказали бы: сказали бы, что был пьяный… Сидишь в комнате и смотришь, какая лампочка загорелась. Если жёлтая, значит, хлор. Если красная. Ну, если красная, значит, ртуть закипела или ещё что-нибудь. Командир полка собрал в моём отделении всё отребье, – и тех, кто спорил с командирами, и тех, кто любил выпить. И все мы перемешались. С кем поведёшься, того и наберёшься. И стали мы все водку пить и спорить с командирами. А ты говоришь, Афганистан, – он вдруг опять сказал уничижительно, упрекнув меня, как будто я был сторонником мнения, что только в Афганистане есть место для подвига.