Был тёплый августовский вечер. Город светился окнами квартир, уличными фонарями, неоновыми вывесками, красные, зелёные, синие блики которых густо, насыщенно отражались на асфальте.
Мы пили чай за столом напротив друг друга. Он говорил о бесхитростных, обычных вещах. Ему надо к дочери в Краснокаменск, районный центр Читинской области. Раньше он тоже жил в Краснокаменске, а когда ушёл на пенсию, переехал в Саратов, город на Волге, в пяти тысячах километрах отсюда. Я слушал его невнимательно, но вдруг насторожился: он начал рассказывать интересно.
– Вызывает меня к себе Бубнов, собирайся, говорит, поедешь в командировку на месяц. Там, говорит, два экскаватора. Своих механиков нету. Отладить машины некому. Я отвечаю, что я один не справлюсь за месяц, что нужен помощник. «Бери кого хочешь!» Я взял Андрея Куликова. Он сразу обрадовался: «Спасибо, Семёныч! А куда ехать-то?» Сам знаешь, лишь бы уехать куда-нибудь подальше! Собрались мы, сели на самолет. И через два дня были в Краснокаменске. Поселились в общагу. Первый день, как всегда, конечно, пили. К работе приступили на третий день. Осёвка, центровка, поворотный круг. Надели гусеницы. Сам знаешь. Управились с работой за два месяца. Вызывает меня Онищенко. Думаю, зачем вызывает? «Ты знаешь, – говорит мне, – оставайся у нас. Оклад хороший. Нам специалисты нужны». – «Не могу, Василий Петрович, надо посоветоваться с женой. У меня большая семья. Вся жизнь пойдёт кувырком. Представляете? У меня, понимаешь, жена, две дочери, я сам, мать, отец». Мать и отец жили в Саратове. Это я до кучи, чтобы, значит, получить трёх-четырехкомнатную квартиру, если что. «Какой разговор, – согласился Онищенко, – сдадим первый дом, – выберешь любую квартиру!» Вернулся домой. Жене, мол, так и так, собирайся. Жена: «Я никуда не поеду!» Вопрос решённый, говорю, уеду один!
Короче говоря, приступил к работе. И в первый же месяц заработал семьсот рублей и триста подъёмных! Отослал жене восемьсот рублей. Ей-богу, Алексей, не без гордости отправил. Пусть, думаю, удивится. И что ты думаешь? Не прошло и недели, как посыпались письма. Слушок-то прошёл, что я выслал Нинке восемьсот рублей! И товарищи по старой работе решили, если я выслал столько, значит, зарабатываю в два раза больше! Семёныч, пишут, походатайствуй, замолви словечко, – его голос стал просящим, заискивающим, – мы с тобой старые товарищи. Слушай, Алексей, – он посмотрел на меня с видом человека, которого обвинили напрасно, – ты извини, что я так говорю. Я недавно вставил зубы. Никак привыкнуть не могу.