ДВОРНЯГА
(Рассказ о том, чего больше не будет)
Всё-таки, несправедливо его забыли, оттого он обиделся и вовсе зарос кустами папоротника и прочими лишайниками и репейниками. Какое-то потребительское отношение у ребят выработалось ко двору – а ведь этот клочок земли, этот «4x4», был нам когда-то домом и давал некий хлеб и пищу для ума. И только иногда взрослые ребята – выпускники двора отдают честь ему, заливая зимой горку для младшего поколения.
Про двор я мог бы рассказывать целыми томами – вот насколько я любил это место. Место, где в песочнице никогда не было песка, но в глубине этой песочницы я зарывал выигранные фишки. Место, где меня манило своим концентратом пространство и мудрость, что я оттуда вынес. Место, которое меня воспитывало так, как не решались воспитывать родители. Великолепная «школа», которая мне дала возможность приобрести различные навыки, в которой довелось пережить первую влюбленность, первую драку, несправедливость, проверить себя на стойкость. «Учреждение уличного воспитания», где мне, как в зеркало, показали меня самого, с характером, выдержкой, с хорошими и плохими чертами. Как сейчас, я закрываю глаза, – а там открывается панорама моего двора: Я лежу на траве и смотрю в небо – оно тоже квадратное, как и сам двор, а рамочкой для картины неба служат четыре нависшие по его бокам высотки.
Здоровая палка с сучьями припекла мне спину! Пацаны с радостным свистом кинули мне вслед еще что-то, я пригнулся, и это «что-то» разбилось о бордюр. «Вот так обряд посвящения!» – подумал я, но надо было тикать, ибо малолетки, эти хищные малолетки, были охвачены немотивированной необузданной яростью, и хотя бы только за то, что я два дня назад переехал в этот двор, могли мне напрочь отбить башку.
Домой я возвращался поздно, озираясь по сторонам. Всё-таки эти твари могли меня ждать где угодно. Надо же! Загнали куда-то так далеко, что я даже не мог узнать улицу, на которой находился.
Ломило спину, донимала легкая одышка. И было уже невозможно скрыть от родителей то, что первый день в новом дворе прошел для меня не ахти: разорванная рубашка, грязные кеды и большой синяк на спине.
Эти песни – одна сплошная баллада. Не понять ее только тем, кто не слышал дядю Вову, кто не сидел, и тем, кто не слушал ДЯДИВОВИНЫХ басен о судьбине сиротской.