12.05. Сразу после выпуска новостей заходим на территорию управления МЧС. Там стоят мирные жители, которых уже вывезли из-под обстрелов. «Три дня в подвале без еды и воды», – звучит в ответ на вопрос «как вы?» Только в окружении спасателей и тяжёлой техники эти люди впервые за долгое время чувствуют себя в безопасности. Относительной. Вдруг резкий свист, похожий на звук подлетающей мины. Я инстинктивно пригибаю голову, уже сажусь на колени. Оглядываюсь – все стоят как ни в чём не бывало и недоумевающе смотрят на меня… У ограды замечаю водителя злосчастного «Ланоса», который секунду назад открыл дверь в салон. Это её скрипа я так испугался. Ну всё, думаю, «тихо шифером шурша, крыша едет не спеша». Конечно, два дня подряд попадать под обстрелы – сначала в Макеевке, а потом на Чапаева, 4 – подобное просто так не проходит.
12.10. Стоило нам с Юрой отпрямиться7, как на броне возвращается довольный оператор. «Ну ты вовремя», – машу я ему рукой. «Даня, там такое, мы сейчас ездили к дому, где вчера были под обстрелом. Это просто Сталинград!» Ну что же, надо посмотреть, оттуда же хорошо бы включиться. Место недалеко – связь должна быть.
12.15. Мы уже едем в пустом кузове бронемашины. Трясёт, держаться особо не за что. Я полулёжа занимаю место на каких-то бушлатах. В голову закрадывается сомнение: может, выхватить Стаса из дома, чтобы всё таки он, а не водитель включал меня на 13-часовой выпуск. Звоню – от рёва двигателя тяжёлой техники ничего не слышно. Пишу две смс: «Юра, выезжай за Стасом, и возвращайтесь к Чапаева, 4»; «Стас, собирайся! Ты мне нужен. Сейчас за тобой приедет Юра». Расчёт, в принципе, неплохой. По времени ребята должны приехать как раз минут за десять до включения, чтобы Стас выставил кадр, а Паша продолжил бы снимать эвакуацию населения.
12.30. Дом по адресу Чапаева, 4. Рядом недавно построенная кирпичная девятиэтажка и несколько невысоких зданий. Все они очень сильно повреждены: ни одного целого окна, в стенах большие дыры. На асфальте битое стекло, поломанные ветки деревьев, в земле отчётливо видны воронки – достаточно крупные, зияют близко друг к другу. Из подъездов выбираются на солнце шокированные местные жители. Они до сих пор не могут прийти в себя и представить, что теперь так выглядит их родной двор. Несколько дней они просидели в подвалах без еды и воды. Мужчины раздражённо курят. Женщины, прижимая детей к себе, плачут. Некоторые очень сильно, навзрыд. Замечаю одну из них – местная жительница в лёгкой одежде с накинутым на плечи розовым халатом. Её лицо искажено болью – иначе про жуткую гримасу скорби и не скажешь. Обращаю на неё внимание оператора: «братаныч, это план дня». Очень циничная, конечно, фраза, но такая у нас работа – только тогда зритель увидит весь неприглядный ужас войны. Вот ещё один кадр: на руках спасатели выносят из дома женщину в инвалидной коляске. Невозможно представить, как она провела последние несколько дней, настолько сложно ей было.