– От них веет покоем, – я замолчала, наблюдая за маленькой мёртвой девочкой. Хм… – И я им совсем не интересна, вы интереснее! – радостно объявила я. – Они видят, что вы боитесь, и подходят ближе!
– Дарина, пожалуйста! – взмолился Вова, около которого и остановилась девочка. Она смотрела на беднягу с интересом, ей нравилось, что Вова боится. Она явно тут скучает, а мы сейчас – развлечение.
– Успокойся, Вова, – попросила я, уставая от его эмоций. – Тебя же никто не трогает.
– Пока, – хохотнул Саша, рассмешив и девочку.
– Заткнись! – рявкнул Вова, подкрадываясь ко мне поближе. Решил, что около меня безопаснее, потому что я сказала, что призраки мной не интересуются. Вова встал у меня за спиной, чтобы не мешать, и очень старался успокоиться, но пока не выходило.
– Полночь, – оповестил Саша.
Я кивнула и, выдохнув, постаралась настроиться. Мне нужно всё выкинуть из головы. И всех, только тогда я почувствую Снежану. Бабуля не подведёт.
Странно, но в своей голове я вдруг отчётливо услышала шёпот. Шёпот сильнейшей в моём роду, которая сейчас призывала ко мне мёртвую девушку. И это невероятно подбодрило меня, я была не одна.
– Твою мать, вот эта девочка?! – прервал тишину Вова.
– Да помолчи ты! – взвыла я, поворачиваясь к нему.
Бедняга стоял у памятника, тыча в него пальцем и фонарём, а малышка довольно улыбалась.
– Как она выглядит? Скажи мне! Я сравню с памятником, – он посветил на мрамор и пригляделся.
– Тебе острых ощущений, что ли, мало? – усмехнулся Саша.
– Пусть опишет!
Решив, что лучше согласиться и потом скорее начать работу, я пожала плечами и направила свой фонарь на девочку, чем снова напугала окружающих, ведь светила в пустоту рядом с Вовой.
– Лет восемь, волосы тёмные, длинные, ниже плеч. Сейчас в белом платье, как невеста…
– Анна, – вдруг произнесла она, слегка поклонившись мне.
По телу тут же побежали мурашки. Я слышу их…
– Анна, – выдохнула я.
– Анна! – эхом повторил ошалевший Вова. – Мамочки.
Наступила тишина. Парни, парализованные страхом, не сводили глаз с меня, пока я боролась с охватившими эмоциями и пыталась отделить эти эмоции от своих. Я вижу их. Я слышу их. И я не могу отличить их от живых людей. Сколько раз в своей жизни я проходила мимо мёртвых, принимая их за живых? Или они не могут выйти за пределы кладбища?
Тут на смену ужасу пришло облегчение. А ведь никто меня не трогает, чего я так испугалась? Вижу – ну и прекрасно! Так даже лучше, больше смогу помочь тем, кто будет ко мне обращаться, ведь смогу поговорить с потусторонним миром. В конце концов, это тоже люди, пусть и не живые.