Иван взял руки матери в свои, поцеловал каждый ее пальчик и сказал.
– Мама, а мы ведь с бабушкой верили, что ты жива. Я с тобой разговаривал каждое утро. У меня над кроватью бабушка повесила твой портрет и я каждое утро спрашивал тебя.
– Мам! Ты сегодня вернешься?
– А что отвечала я?
– А ты только грустно улыбалась и я понимал, что сегодня ты не придешь.
– А что бабушка? – с волнением в голосе спросила Айна.
– Она каждый день плакала, но старалась, чтобы я этого не видел. Нам было плохо без тебя мама! Неужели ты не могла никак передать весточку?
– Сынок, добраться до нашего российского консульства я не смогла бы. Меня бы сам Хенрикки не выпустил из дома, потому что мы живем в очень отдаленном месте, у самой границы с Россией. Идти до Хельсинки без знания языка и без документов – нереально. А через границу меня никто бы не смог перевести без согласия Хенрикки. Вот я и мучилась тут 15 лет. Месяца четыре назад умер последний сын Хенрикки. Его звали Олави. Это имя переводится с финского как «наследник». Он был самым младшим сыном в семье и скончался в возрасте 16 лет.
– Мама, ты не обидишься, если я спрошу тебя кое о чем?
– Нет, конечно, у нас с тобой не может быть секретов друг от друга.