Пряталась всегда принцесса, она бывала русая или рыжая, по-разному, с косичками и бантиками, а Мишка ее находил и хватал, она визжала и отбивалась, но не так, как девчонки во дворе, а как-то слегка кокетливо, не по-настоящему, и его руки жадно познавали тайны строения девичьего тела. Или они просто бегали по комнатам дворца, принцесса Наташа была одета в короткую юбочку и гольфы, она смеялась, оглядывалась через плечо, а пойманная, опускала глаза вниз, покорно спускала трусики и задирала юбку, показывая розовую попку. На этом обычно список желаний в его голове заканчивался, и он засыпал, блаженно улыбаясь.
На смену сказкам надолго пришли «Робинзон Крузо» и «Таинственный остров». Корабль разбивался об острые рифы, все куда-то пропадали, а он на доске находил проход в кораллах и устремлялся к берегу. Рядом плыл верный пес Рекс, тоже чудом спасшийся, а на плече держался когтями серо-полосатый кот Мурзик. На другой день он строил себе хижину, находил прибитый волнами сундук с самым необходимым, обустраивался, вооружался длинным кремневым ружьем и острым тесаком и отправлялся вглубь острова на разведку. Коз он в своих фантазиях не разводил, пшеницу не сеял, зато находил пещеру с запрятанными сокровищами пиратов. Куда девать все эти пиастры и дукаты он не знал, но его радовал блеск и звон золотых монет, переливы самоцветов, матовая томность жемчугов. И, конечно же, в один прекрасный день он замечал в маленьком озерце у скал купающуюся туземку, совершенно обнаженную, как в медицинском атласе, который они с друзьями рассматривали тайком на перемене на заднем дворе школы; атлас этот принес как-то Эдик. Озерцо это было найдено им в пятницу, но Мишка решил назвать пленницу (а она к тому времени уже вышла из озера, стала на колени и умоляла сохранить ей жизнь, а за это она сделает все, что он захочет) по-другому, научил ее выговаривать Natasha и поселил в своей хижине. Ходила она одетая в бусы и юбочку из листьев, как Пятница в «Синьоре Робинзоне», острые груди ее колыхались и даже прыгали при беге, что вызывало у Мишки неизвестное раньше томление. По вечерам она укладывалась спать, а он сидел рядом, гладил ее бронзовую кожу, с замиранием сердца трогал упругие груди и потихоньку раздвигал ноги, но ничего не мог разглядеть – то ли потому что было уже темно, то ли потому что эта страница в анатомическом атласе была вырвана.