Тишины моей глухомань… Стихи - страница 3

Шрифт
Интервал
Так лежачих пинают моралью свободы,
и щенков провинившихся тыкают носом.
Но мы все – персонажи пословиц и басен.
Даже тот, кто швырялся слюною со сцены.
Только мир, несмотря на уродов, прекрасен
и ему, как и мне, не нужны перемены!

Противодействие бессильно…

«Не воры ли приходили к тебе? Не ночные

ли грабители, что ты так разорён».

Ветхий Завет. Авдий. 1—5.

Противодействие бессильно.
Сквозь пальцы
просачивается достаток,
словно песок.
Складываю в носок.
Не воры ли проураганили,
как по побережью «Торнадо»?
Надо, надо, надо
ставить колючую проволоку.
Глаза велики у страха.
Никакие они не неандертальцы.
И вообще их не было.
Обволокло невезения облаком.
Дождь прощупывает на жадность,
в чёрное перекрашивает белое,
но сердце-то сжалось.
Неужели – ложь?
Неужели даже мечты врут?
Салют
неполноценному поколению!
Возможно, и похоронили
социализм к Ленину,
а где же обратная сторона медали?
На педалях
велосипеда нового тысячелетия?
Сорок лет вышвырнул на ветер я…

Я и в сорок плачу над стихами…

Я и в сорок плачу над стихами,
от людей жестоких хоронясь.
Нет, не превратилось сердце в камень,
а душа не воспевает грязь.
Ведь в дороге всякое бывало:
прошвырнуться часто ветер звал,
и судьбу трясло в двенадцать баллов,
и грозил спокойствию обвал.
Так во мне сражались насмерть
рыцарь благородный и злодей.
Думал я порою – солнце гаснет,
и не мог просвета разглядеть.
Думал я: вот-вот и встану рядом
со звероподобным существом,
но спасал бальзам родного взгляда.
И я понял: мне туда не надо,
где без окон строят новый дом!

Смерть соседа

«Но так как это не всерьёз,

никто не проливает слёз

над ужасом момента…»

Александр Аронов.

За стенкой умер человек,
который числился соседом,
и вслед за ним ушли беседы
о том, каков был прошлый век.
Не доиграли уйму партий
из-за того, что шахматист
предпочитал и в жизни риск,
а не учебники и парту.
Порою спор до хрипоты
лишал нас добрых сновидений.
Уж больно мне в его затеях
казалось много запятых.
Но вдруг оставшись без досуга,
потери я не ощутил.
А он меня всегда щадил,
при встречах величая другом.
Однажды я, в раздумьях тужась,
открыл закон, простой до слёз :
чужая гибель – не всерьёз,
и лишь своя – вселяет ужас!

Неизбежность

Светлой памяти Бойцовой Р. С.
В январе на кладбище Хованском
было холодно от мрачных дум.
Бесполезно с Богом торговаться:
не узнаешь – как, в каком году…
Провожали тёщу в неизбежность,
Следующая страница