Не отрываясь от телефона Егоря цыкнул на него, как будто на том конце кто-то ответил, потом бросил трубку и снова задумался.
– Разрешите идти? – спросил прапорщик.
– Я не отпускал!
В привычной обстановке кабинета Егоря стал оптимистом, абсолютно уверовавшим в свою неприкосновенность, и утренняя неуютная тоска его почти оставила. Но на смену ей пришло желание сделать что-то весомое, чтобы доказать.., особенно теперь, когда проверяющий.., и вообще! Сдвинув брови, он обратил грозный взор на художника.
– Эскизы готовы?
Бездельник-художник, как всегда нагло, спросил:
– Какие?
– Для стойки под флаги.
Художник закатил глаза.
Вопрос о треклятой стойке поднимался регулярно, раз месяца в три на протяжении лет этак четырёх. Поначалу художник подошел к проблеме творчески и сделал аж три варианта, к которым присовокупил и четвёртый, больше для хохмы, потому что уж очень он был стрёмный. Но выбрали, как ни странно, именно этот. Ладно, выбрали, так выбрали. Но через какое-то время эскиз затребовали снова, потому что, как объяснили, тот первый потеряли. Художник послушно нарисовал, уже не заморачиваясь творчеством. На третий раз просьбе восстановить утраченное он удивился, на четвёртый и пятый разозлился, над шестым посмеялся, а седьмой воспринял, как должное. Потом сбился со счёта. Старая стойка, облезлая и еле дышащая, так и стояла за кулисами. Её не было смысла даже подкрашивать, но новая всё рисовалась и рисовалась…
– А где те, которые я делал раньше? – спросил художник просто, чтобы заполнить паузу.
Егоря задвигал желваками.
– Это я тебя должен спрашивать – где?!
– Последний я товарищу майору отдал.
Перебабин икнул. Завозил ящиками стола, для вида поискал в ворохе каких-то фотографий.
– У меня нет.
– Чтобы к началу совещания у шефа эскиз был у меня на столе! – пророкотол Егоря.
Художник вздохнул. Пошарил рукой под столом, где в пачках лежала бумага, вытащил чистый лист. Из кармана полевой куртки выловил огрызок карандаша и несколькими штрихами набросал до боли знакомую стойку и проставил размеры, которые ему уже снились.
Егоря потянулся было за листком, но тут уголок его глаза, не столько увидел, сколько почуял неладное за окном. Евгений Васильевич повернул голову и обмер. По дорожке, ведущей от родимого клуба шёл командир с каким-то мужиком московского вида!