У ажурных ворот красивого чугунного литья, которыми заканчивается дорога, меня опускают с небес на землю. Весь насквозь официальный гвардии поручик узнаёт цель прибытия, просит предъявить удостоверение и, вытеснив из традиционной черно-бело-полосатой будки молодцеватого унтера с винтовкой, связывается с кем-то по телефону. Ну, это нам до боли знакомо – КПП, пропускной режим, и всё остальное в том же духе…
Закончив разговор, поручик возвращает мой документ и холодно-корректным тоном предлагает подождать сопровождающего. Пока измеряю шагами пространство перед воротами, вспоминаю пересказанный доктором Голубевым вариант посещения царского дворца Алексеем Максимовичем Пешковым-Горьким и невольно улыбаюсь той нелепице, которую довелось тогда услышать. Ладно, если бы смешно было, проскочило бы за анекдот, а так… Очень похоже на либералистические фантазии «про кровавую гэбню и стопяцсотмильёнов лично замученных».
Унтер, стоящий в будке, видя мою улыбку вкупе с задумчивым взглядом, направленным куда-то в район его живота, старается незаметно оглядеть себя на предмет нарушения формы одежды и, не найдя ничего предосудительного, сурово сдвинув брови, еще пристальней контролирует мои телодвижения… Наконец-то возле ворот появляется мой персональный «конвой» – ефрейтор, который и сопровождает меня до самого дворца, отстав на пару шагов. То ли как и положено нижнему чину, то ли грамотно сопровождая подозреваемого… Да ну его нафиг!.. Что за мысли дурные лезут в голову? Максимом Горьким впечатлился, что ли?..
На входе конвоир передает меня офицеру внутреннего поста и незаметно исчезает. Очередной гвардии поручик ждёт, пока я повешу шинельку, затем нейтральным тоном сообщает, что огнестрельное оружие полагается сдавать. Ну, да не вопрос! Расстёгиваю ремень, стаскиваю с него кобуру с наганом и передаю дежурному. Потому как ещё вчера пришёл к выводу, что любимый люгер здесь во дворце могут неправильно понять разные придворные чины. По этой же причине не брал с собой и «оборотня» – во избежание всяких там недоразумений с не в меру бдительной охраной. Лейб-гвардеец, улыбаясь уголками рта и пряча за этой гримасой свое столичное превосходство перед провинциальностью приехавшего фронтовика, оказывает дружескую услугу:
– Если желаете, господин штабс-капитан, можете оставить и свою шашку. Сие вовсе не обязательно, но вы же приглашены на чаепитие, и она здорово может вам помешать…