– Шагай! – потребовала девушка в светло-синем комбинезоне, – Не трать мое время.
Что ж, пришлось подчиниться. Превозмогая острую болевую пульсацию в паху, я чудом добрался до желтой двери.
– Дзын! – раздалось за дверью.
И дверь сама собой отворилась.
На этот раз я не стал ждать ускорения извне и сам переступил через порог. Так я оказался в ещё одном новом помещении.
В этом случае не было монотонности и четких очертаний. Было лишь общее серое впечатление. Да и комнатой собственно назвать это помещение не поворачивался язык.
Скорее закуток. Скромный закуток. Слепая кишка ещё одного коридора.
Дверь за спиной закрылась со щелчком. Мы сделали несколько шагов. Я осмотрелся. Глаза наткнулись на большой металлический люк с задвижкой, что выглядывал из мозаично отстроенной кирпичной стены: были там красные, коричневые, чёрные и серые кирпичи. С двух сторон от люка были установлены металлические стеллажи серой покраски. Их полки были заставлены коробками и свертками.
– Раздевайся!
Приказ меня удивил. Я вопросительно посмотрел на девушку в светло-синем комбинезоне.
– Зачем? – спросил я.
Вместо ответа я увидел, как замахнулась рука. В ней неожиданно появился тонкий металлический прут чёрного цвета.
– Хорошо, – испуганно произнёс я, отступив на шаг от угрозы.
Происходящее было для меня в новинку. Я всё ещё надеялся на то, что скоро окажусь в мягкой уютной камере заключения и буду вести неторопливые экзистенциальные беседы с милой старушкой и её чудной собачонкой. Однако надежда таяла на глазах.
Молодая особа женского пола смотрела на меня с ненавистью и презрением. Её худые руки упирались в худые бока. А огромный чёрный ботинок на правой ноге отбивал чечетку выжидания.
– Мне ещё долго ждать или как?
Моя рука нехотя начала расстёгивать пуговицы на рубашке. Глаза всё ещё пытались поймать что-то человеческое во взгляде обозлённого человека. Они хотели верить, что такое поведение и такая ситуация на самом деле шутка или хотя бы розыгрыш.
Но нет, игра желваков на спазмированном лице продолжалась. И похоронный ритм правого ботинка не прекращался.
Я снял рубашку, ремень, брюки, остался в носках…
– Снимай всё!
Я был не против, но в других обстоятельствах. К тому же приказной тон не добавлял романтики. Но я подчинился. Я уложил все свои вещи рядом с собой на холодный бетонный пол. Затем я снова посмотрел в глаза молодой особе.