Я решил ещё раз обернуться. Для верности.
Но человек с ножом уже давным-давно сверкнул пятками и пропал.
– Твой друг сказал: пока-пока.
– Он мне не друг.
– Тогда кто он?
– Хер моржовый, – с упреком произнёс я.
Человек в цветастых трусах рассмеялся. Это был добрый мягкий смех.
Я наслаждался этим смехом с полминуты, а потом, продолжая пристально смотреть в одно из двух темно-серых глазных яблок, сказал:
– А ты вроде нормальный мужик. И претензий у меня к тебе нет. Только вот…
Я между делом вспомнил про два трупа на деревянном полу. Они всё так же лежали, и кровь сочилась из них, растекаясь в виде сюрреалистичной звездчатой фигуры.
– Прости за друзей.
– Я уже сказал: они мне не друзья.
– Тогда проехали.
– Да уж…
Выдавленное из собственной глубины междометие не относилось к чему-то конкретному. Оно лишь сигнализировало об определённой эмоциональной усталости от произошедшего.
– Извини, но мне нужно выпить чаю и расслабится.
Я не собирался ждать разрешения или одобрения. Однако некоторые условности требовали соответствующих слов.
– Как тебя звать?
– Ваня.
– А я – Вова.
Ненужная информация пролетела мимо ушей. Я же в это время делал ленивые шаги к буфету.
– А чёрный есть?
– Где-то там.
– Отлично.
Буфет – это конечно громко сказано. Всего лишь низкий стол, электрический чайник лилового цвета, несколько бумажных упаковок, три чашки, два блюдца, одна чайная ложка. Прикинув взглядом, что вода в чайнике присутствует, я дёрнул маленький рычажок и чайник запыхтел.
– Так как тебя угораздило связаться со «Свидетелями Пикапа»?
Толстый Ваня подкрался незаметно и, также как и я, взялся за одну из чашек и начал готовиться к чайной трапезе.
Я подумал, попытался вспомнить…
– Не свезло.
– Понимаю.
Мы оба тяжело вздохнули. А тут как раз кипяток подоспел.
Две трети чашки залить кипятком, макнуть чайный пакетик и выдержать минуту, выбросить использованный пакетик чая и оставшийся объём чашки залить молоком. Желательно с высоким содержанием жира, чтобы напиток не получился водянистым.
Чайный ритуал прост и в то же время сакрален.
Я сделал первый глоток. Приятное ощущение разлилось по пищеводу и ушло глубже. В желудок? А может, в самую суть и естество?
После второго глотка жизнь стала налаживаться. Ноги перестали отвлекать саднящей болью. Я взглянул на толстяка в трусах. Он тоже пил чай. Он смотрел на меня. Его добрый, но хитрый прищур пытался меня изучить.