— С тобой всё в порядке? – на ухо спросила жена. В её
глазах плескались беспокойство и непонимание.
— Со мной – в полном, – задумчиво ответил я, – а вот мир,
похоже, долбанулся вкрай.
— Обычно так говорят как раз те, с кем всё решительно не в
порядке. При погрузке в карету, перед отъездом в сумасшедший дом, -
«обнадёжила» Надежда.
— Ну, это уж дудки! Весь мир спятил, а в лечебницу я
поеду? Нет уж, - решительно ответил я. – Тем более мне позарез
понадобилось в Могилёв, и до тех пор, пока не съезжу – никаких
лагерей, ни лечебных, ни трудовых, ни профилактических!
Я поднял бокал белого сухого и легонько коснулся
Надиного.
— Вот, так гораздо лучше. А то сидит надутый, выдумывает
чёрт знает что сам себе, планы какие-то строит. Какие планы без
картошки, Дим, ты чего, нерусский что ли? – хитро улыбнулась
она.
А я посмотрел в отчаянно синее испанское небо и отсалютовал ему
бокалом. И за то, что мне несказанно повезло с женой. И за то, что
имперский диверсант Волк-Ланевский не утянул вчера за собой. И за
то, что, судя по всему, скоро у нас выйдет натянуть нос гордым
грандам на немыслимую кучу золота. Но в первую очередь, конечно, за
жену, солнце моё ясное. В том, что предки услышат мою благодарность
и под этим, ярко-синим безоблачным небом чужой страны, я ни капли
не сомневался. Мои – услышат.
Вечером на веранду пришли двое — пожилой брюнет с гитарой и
женщина, крашеная блондинка лет сорока, пожалуй. Умница Фёдор
нашептал, что это какие-то местные звёзды. Причём, не в смысле
Чипионы местные, а по всему этому краю Атлантики. Хотя на
противоположном их тоже вроде как знали. Я уточнил, чего хоть поют
музыканты, а то вдруг рэп какой? Но эрудит успокоил, что выступает
дуэт в популярнейшем местном жанре фаду. Оказывается, ушлые
португальцы придумали замысловатый микс цыганского и городского
романсов, блюза, фламенко и чёрт его знает чего ещё. Но получалось
у них вполне приятно — где-то задумчиво, где-то повеселее, но чаще
всего грустно, конечно. Эдакая светлая интеллигентская
грусть-печаль на португальском. Этот язык я тоже слышал впервые, и
он меня здорово удивил сперва. Такое ощущение, что поляки с
румынами ругаются: полно шипящих, свистящих и протяжных гласных,
включая неожиданные, вроде «ы». Низкий и глубокий голос певицы и
поистине виртуозное владение инструментом пожилого брюнета не
оставили равнодушных — все хлопали, когда было весело, и
задумывались, когда было грустно и проникновенно. Надя даже
всплакнула на какой-то композиции, где блондинка выводила что-то уж
вовсе неописуемое — так за душу брало.