В результате, контрольной по химии избежала Нинка, а не Варька.
Новоиспечённые артистки, каждая думая о своём, понуро брели по коридору.
– Что теперь будет? – вслух сокрушалась Аня.
– Да чхала я на всё! – плюнула Варвара.
– Ой! Марусёв! – шёпотом вскрикнула Аня. – Давай обойдём по другому этажу!
И она почти побежала к лестничной клетке, волоча за руку крупногабаритную Варвару, которая упиралась и «грохотала»:
– Да чхала я на него!
Марусёв, студент четвёртого курса музыкального факультета, был злой личностью училища. Это красивое, высокое, модное и броское воплощение себялюбия и цинизма очень нравилось девчонкам. Вероятно, ослеплённые яркой внешностью кумира, они не замечали его душевного уродства.
Варвара и Аня были оригиналками: они резко отличались от своих сверстниц внешними данными и к тому же не входили в толпу поклонниц «первого парня».
Именно поэтому Варвара и Аня стали для Марусёва самыми прекрасными… объектами для издевательств.
Аня ненавидела свою внешность.
«Одежонка серенька, волосёнки реденьки, – молча, по-старушечьи причитая, критиковала она себя, – да ещё этот нос для двоих рос, а мне одной достался… А созвучие имени и фамилии… Так и рифмуется: Чушкина Нюшка!» (Кстати, именно так и называл её Марусёв со своими приближёнными.)
Варвара к своей внешности относилась более терпимо.
– Шуба овечья, зато душа человечья! – мудро изрекала она.
Варвара и Аня не были подругами, но специфическое внимание Марусёва сблизило их. «Влюблённость» злого молодца «избранницы» переживали по-разному: Аня – со страхом, Варвара – с хладнокровностью скалы. «Чхала я на него!» – неизменно плевалась она.
Сей любовный треугольник напоминал равнобедренный. Марусёв «восседал» на вершине и своими «ядовитыми колючками» одинаково забрасывал что Варвару, что Аню. Отсутствие «чувств» с их стороны ещё сильнее раскаляло его страсть.
Фамилия Варвары и объём её тела не соответствовали друг другу, что являлось основным вдохновляющим фактором для Марусёвских фантазий.
Варвара железобетонно реагировала на жалкие потуги хамоватого парня. Чтобы «тронуть» Варварино сердце, Марусёву приходилось изощряться.
– Эй! Варька-Малышка! Когда окороками торговать начнёшь? – нарочно громко, чтобы всем было слышно, кричал он, намекая на её полные бёдра.
Варвара брезгливо выпячивала нижнюю губу и «уничтожала» противника: