А дальше… был первый настоящий поцелуй в жизни Ани. Она впервые поняла, что такое взаимность.
Время, длиною в две их жизни, соединившиеся случайно, казалось, на мгновение остановилось для них, а затем определило начало нового отсчёта.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Хорошо, я буду счастлива.
– Я хочу, чтоб у тебя всё было хорошо.
– У меня всё будет хорошо.
– Неужели мы никогда не увидимся?!
– Наверно, мы никогда не увидимся.
Его слова повторялись Аней, словно эхо, звучащее в её сознании безнадёжностью. По щекам девушки текли горячие слёзы.
– Где же ты была раньше? Ведь это ты – моя половинка…
Аня заплакала навзрыд.
– Ну почему всё так? Где же я сам-то был?
– Ты был женат, – сквозь рыдания едва проговорила Аня. – Ой! Ты же и сейчас женат! У тебя жена! И она может вернуться…
– Да… уже столько раз возвращалась… Но ради дочки я готов на всё. Она очень хочет, чтобы с нами была мама. Хотя лживые отношения между мною и женой вряд ли сделают дочку счастливой. Но она ждёт маму…
8
Аня, глотая слёзы, бежала по длинному коридору общежития. Ей хотелось стучать в каждую дверь и кричать! Кричать от боли, от счастья, от горя, от нового сильного, не понятного до конца чувства, режущего её душу и сердце!
Аня спохватилась: «Он же имени моего не спросил!» И этот, казалось, безобидный факт поверг её в ужас: «Значит, я останусь в его памяти безымянной студенткой (если останусь!) и больше никогда не увижу его».
«Я же не спросил её имени!» – с горечью вспомнил Евгений.
Аня ворвалась в комнату. Подруги не спали.
– Да! Да! Да! Это я нарочно всё придумала! – закричала Аня, глядя на Тамару. – Потому что он мне нравится!
И она бросилась на кровать и зарыдала. Все притихли, оглушённые столь шумным появлением Ани, а она отвернулась к стенке и заскулила, словно побитый котёнок. Оторопевшие подруги обступили её, не зная, что делать. Первой опомнилась Грачёва:
– Партизанка! Подпольщица!
– У-у-у… – завыла Аня.
– Нет, девочки! Подождите! Здесь что-то не так, – заметила Зинаида.
– Зачем? Зачем ты уговорила меня пригласить его? – завопила Аня на Грачёву. – Я была спокойна до этого вечера! Мне ничего не надо было! Этот проклятый номерок! Он всё испортил!
Она снова заплакала и сквозь слёзы судорожно произнесла:
– Я же влюбилась в него!
Тишина обволокла комнату.
– А как же этот… твой иммунитет? – напомнила Грачёва, добавив в тон нотку ехидства.