Редко можно найти такое событие в русской истории, которое было бы так увековечено в народной памяти. Во-первых, сведения о Куликовской битве были записаны во всех русских летописях и во многих западноевропейских хрониках, среди которых в первую очередь надо выделить «Краткую летописную повесть о Куликовской битве» и «Пространную летописную повесть о Куликовской битве». Во-вторых, память о ней сохранилась в ряде эпических произведений древнерусской литературы, среди которых «Задонщина, или слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его, князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая» Софония Рязанца, «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского», и «Житие Сергия Радонежского», написанные Епифанием Премудрым, и, наконец, «Сказание о Мамаевом побоище».
Не прошли мимо этого события русские поэты и писатели. Александр Блок, продолжая цикл «На поле Куликовом», писал:
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…
На пути – горючий белый камень.
За рекой – поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»
Я – не первый воин, не последний.
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!
8 июня 1908
***
Приближался грозный 1380 год. Мамай готовил новый поход на Москву, чтобы покончить с ее успехами по объединению северо-восточных русских княжеств и сплочению русского народа в борьбе с Ордой. Но это был уже не очередной карательный набег, а большой поход, сравнимый разве только с нашествием Батыя на Русь в 1237-1240 годах.
В этот поход Мамай собрал не только войска всех своих улусов, но нанял и наемников с Кавказа и Поволжья («бесерменов»), а также из Крыма («фрязей», генуэзцев) и даже рыцарей из Европы. Особенно было опасно, что он вступил с союз с давними противниками Москвы – новым литовским князем Ягеллом (Ягайло) и рязанским князем Олегом Ивановичем. Правда, последний на деле уклонялся от борьбы и даже посылал Дмитрию некоторые сведения разведывательного характера. Поэтому князь Дмитрий, вступив впоследствии на рязанские земли, не велел разорять рязанские города и села.