И он сунул малышку в руки оторопевшему товарищу. Тот так и застыл, держа девочку в вытянутых руках и глядя на неё немигающим взглядом.
– Ты детей никогда в руках не держал? – снова удивился Патрик.
– Меня готовили в наёмники, а не в няньки, – буркнул Дион.
– Да ты хоть улыбнись! Не пугай ребёнка! – сверкнул зубами Патрик.
И, правда, Лея, глядя на суровое лицо мужчины, начало горестно кривиться, готовая разразиться безудержным плачем.
Дион через силу растянул губы в улыбке. А потом вытянул их трубочкой и произнёс:
– Бу!
Лея испуганно заморгала и громко заплакала.
– Да, нянька из тебя никакая… – сокрушённо покачал головой Патрик, забирая Лею из напряжённых рук товарища. – Семью тебе надо… И детишек с десяток. Может, тогда научишься с ними обращаться.
Лес внезапно кончился, и они оказались на солнечной опушке. Впереди простирался сочный зелёный луг, сбегавший к рябившему весёлыми бликами ручью. По берегу бродило стадо коз, бдительно охраняемое круторогим бородатым вожаком. По водной глади степенно плавали стаи гусей и уток. Ручей перекрывал деревянный мосток с низкими перилами. Протоптанная дорожка вела к воротам окружённого деревянным забором хутора.
Над лугом, над хутором и над ручьём раскинулось безоблачное небо. Солнечный диск щедро поливал окрестности горячими лучами. В траве орали дневные цикады, пестрели разноцветные лютики, над ними порхали яркие бабочки… Пасторальная идиллия, ни больше, ни меньше! Для полноты картины не хватало юной пастушки в белом передничке и стройного охотника с борзыми.
– Это Небесная Обитель? – удивился Патрик, окидывая окрестности восхищённым взглядом. – Куда ты нас привёл, приятель? Когда это мы успели вознестись, не заметив перехода?
Дион, молча, рассматривал округу обычным внимательно-настороженным взглядом, не упускавшим ни единой мелочи. Но ничто не внушало тревоги. Глухомань, пастораль, безмятежность. Тронув уздечку, первым потрусил к мостику.
Хуторок встретил путников широко распахнутыми воротами. Внутреннее пространство пестрело яркими пышными цветниками. По дорожкам между домов и построек бродили куры, в тени, под сенью раскидистых фруктовых деревьев, дремали собаки, лениво облаявшие чужаков.
– Чем дальше, тем чудесатее… – пробормотал Патрик.
На лай собак из одного дома вышел ещё крепкого вида старик. Окинув приезжих внимательным взглядом, задержался на Лее, выглядывавшей из «перевязи» на груди Патрика, и произнёс: