Правда, сельская жизнь оказалась недолгой. После вступления на престол Александра I в 1801 году семейство Литта вернулось в столицу. А с ним – и картина Леонардо, которую в петербургском свете вскоре окрестили по имени владельца «Мадонной Литта».
К тому времени многое переменилось. Нового русского императора более не заботила судьба Мальтийского ордена, тем более что саму Мальту уже захватили англичане. Так что Юлий Помпеевич переключился на насущные проблемы своей новой родины. И весьма в этом преуспел. В 1811 году по представлению Александра I он стал членом Государственного совета. Был всеми уважаем, баснословно богат, жил на широкую ногу. Одно оказалось несбыточным – у Юлия Помпеевича и Екатерины Васильевны так и не было общих детей. Часто по ночам Литта думал: отчего Бог так и не дал ему увидеть, как обожаемая русская Мадонна держит у груди их дитя?..
Однажды в их доме на Большой Миллионной гостила его падчерица – дочка Екатерины Васильевны Мария. К тому времени она уже была замужем за графом фон дер Паленом и совсем недавно родила прелестную дочурку. Литта зачем-то зашел в ее комнату и буквально замер на пороге. Юная мать кормила младенца. Лучи заката золотили комнату. Волосики на головке девочки просвечивали золотым пушком. Увидев вошедшего Литту, она повернула к нему головку и улыбнулась. И ему вдруг показалось, что он снова видит наяву сцену, когда-то написанную Леонардо. Мать и дитя.
С тех пор Юлий Помпеевич стал неравнодушен к своей «внучке». Стал ее крестным отцом и с тайным восторгом слушал в церкви, как любимицу нарекают Юлией в его честь. Видно, Мадонна услышала его молитвы и явила ему дитя. Литта зачастил в дом к Паленам, а по городу поползли гнусные слухи. Растерянная Екатерина Васильевна попыталась урезонить мужа: «Зачем ты так носишься с Юленькой? Уж и так весь Петербург судачит, что она – дочь не Палена, а твоя!» Литта ужасался: «Что ты говоришь? Неужто я мог бы соблазнить собственную падчерицу?!» Но Екатерина Васильевна все вздыхала: «Я не говорю! Но девочка и вправду на тебя похожа. Словом, не стоит самому ходить с ней гулять в Летний сад. Поостерегись сплетен!»
Ошарашенный Литта давал слово, что поостережется. Но сердце не камень. И он опять летел к обожаемой Юленьке. Часто привозил ее к себе – в особняк на Миллионную улицу. Кормил своим самым любимым кушаньем – мороженым. Вот уж к чему он имел истинную страсть! Мог зараз съесть дюжину огромных порций. И Юлию приучил. Часто рассказывал девочке об Италии. «Там, в огромном палаццо Литта, – сотни картин. Но самая прекрасная у меня здесь! – хвастался он, показывал девочке леонардовскую «Мадонну» и обещал: – Когда я умру, она достанется тебе!»