Так или иначе, на российской границе Драйзер в конце концов вырвался за бюрократические барьеры и отправил свой «официальный» дневник в Америку, где впоследствии привел его к тому виду, в котором он существует в настоящее время. В частности, он отредактировал машинописный вариант Кеннел, разрезая и склеивая по-другому различные его части, а также дополняя и изменяя текст в отдельных местах. Некоторые записи в дневнике свидетельствуют о том, что Драйзер начал этот пересмотр еще в России, но к восемнадцатому ноября выяснилось, что он в этой работе уже на десять дней отстает от графика путешествия (см. стр. 174), и с этого момента он, похоже, прекратил править текст, поскольку поездка отнимала у него все больше сил.
Когда в Нью-Йорке Драйзер завершил работу над дневником, оказалось, что он разросся до 424 страниц, 134 из которых были написаны исключительно его собственной рукой, а 290 представляли собой отредактированную часть текстов, которые Кеннел передала ему на российской границе. Таким образом, окончательный вариант оказался сложным документом – объективнее личного дневника, и в то же время более субъективным в желании сделать его ясным и точным[6].
Каковы были намерения Драйзера, предпринявшего поездку по СССР? Почему он сохранил именно такой «личный» дневник? Почему он не сказал Кеннел об изменениях, которые внес в текст, и почему так серьезно его отредактировал?
Похоже, еще до отправления из Нью-Йорка писатель задумал дневник как нечто большее, чем просто частный дневник путешественника. Так, в его первых записях приводятся подробности и информация, которые предполагают, что у дневника предусматривались читатели: например, он называет кличку своей собаки – «Ник (русская борзая)» и подчеркивает, что его сельский дом, расположенный к северу от Нью-Йорка, называется «Ироки» (см. стр. 62). Кроме того, первые записи содержат большие отрывки с тщательно прописанными диалогами между автором и другими участниками. Этим дневник сильно отличается от коротких, отрывистых записей в духе «стаккато» или «резюме», характерных для других его сохранившихся дневников и путевых заметок. До этого все его записки путешественника были написаны в основном как памятки для предполагаемых журнальных статей или книг путевых заметок (травелогов). В них он в основном записывал впечатления и намечал линии изложения – как, например, в путевых заметках, которые послужили основой для произведений «Сорокалетний путешественник» (A Traveler at Forty, 1913) и «Каникулы уроженца Индианы» (A Hoosier Holiday, 1915)